Хохот кругом, напряжение уже давно ушло, а меня как ледяной водой окатили.

Неужели она все-таки сделала это?!

— Май? Ты в норме? — Кирилл недоуменно меня рассматривает. — Ты, что, испугалась?!

Молча мотаю головой. Нет, конечно, нет!

— Пару месяцев назад мне пришло дурацкое сообщение, типа я зря сюда вернулся и поэтому потеряю все самое ценное. Тупая шутка, не более того. Забей!

Значит, все-таки написала...

Не сразу понимаю, что в зале что-то изменилось.

— А куда танцовщицы подевались?!

В центре зала никого нет, все непонимающе смотрят на Ала, но тот тоже выглядит озадаченным. На мгновение мы все погружаемся во тьму, но через секунды на стене напротив нашего шатра загорается экран.

— У нас кино запланировано?

— Похоже на то, — задумчиво отвечает Морозову Никита. У этого сына олигарха холодный, иногда даже колкий голос.

— Ох ты! — в один голос восклицают Маша и Варя, и я готова охнуть вместе с ними и еще десятком гостей, которые реагируют точно так же.

На экране появляются фотографии одетого лишь в подгузник малыша. На макушке крохи красуется светлый чубчик, ребенок тянет руку к огромной хрустальной вазе на столе.

— Твою же! — доносится из-за спины возмущенный вопль Дудкина. — Откуда?! Кто?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Какой хорошенький!

— Ал? Херакнул вазу?

— Тебе здесь сколько? Год? Полтора?

Дальше — больше. Всего за пару минут на стене закрытого клуба промелькнули все детство и юношеские годы Альберта Дудкина. Здесь был трехлетний Ал, поедавший мамину помаду, разбитая в хлам детская машина и перебинтованный ребенок лет шести, выкрашенный в синий цвет грустный мейн-кун и стоявший рядом исцарапанный, но гордый белобрысый пацан. А еще были две девицы лет семнадцати, сидевшие на коленях у довольного придурка в школьной форме...

Зал стонал.

— Кто? Найду суку — прибью. Это же мои семейные фотки! Да я…

И замолчал. Потому что слайд-шоу закончилось и на импровизированном экране возник незнакомый молодой мужчина.

— Гад! — взвизгнула Маша и неприлично громко захлопала в ладоши.

— Холодов, мать твою!

— Ярик!

— Че ж я сразу не догадался!

— Марат, что ты там говорил про Холодова?

— Альберт, друг наш, — заговорил синеглазый брюнет со стены. — Мы с Тамарой сердечно поздравляем тебя с днем рождения. Пусть наш скромный подарок напомнит тебе о твоей уникальности. Береги себя. Кто еще будет так разбивать люстры, унитазы, мебель и сердца? Поэтому ты нам очень нужен. Шоу должно продолжаться, мой король. С днем рождения!

За спиной брюнета возникла симпатичная блондинка с длинной косой. Она смущенно улыбнулась и осторожно помахала рукой в камеру.

— Ты как нашел их?! — заорал Дудкин, но его уже не было слышно: народ громко аплодировал и улюлюкал. Экран на стене погас, тут же зажегся обычный свет и в центре зала эротично задвигались танцовщицы.

— Нет… какого, а? В мой день рождения!

Ал продолжает возмущаться, а потом натыкается взглядом на Марата.

— Ты?!

— Я! Ответочка за мою свадьбу. Помнишь?!

Я не слышу, что отвечает Альберт, да и отвечает ли. За окнами что-то громыхнуло.

— Так! — заорал снова Дудкин. — Всем на веранду!

И тут как по волшебству раздвинулись широкие шторы, закрывающие стеклянные двери. Сколько еще сюрпризов будет сегодня?!

На улице раздаются взрывы салюта. Я, как и все, ринулась к дверям. Ну Альберт! Он и правда уникален. Толпа подтолкнула меня вперед, Кирилл, до этого не выпускавший мою руку из своей, остался позади.

— Да... Я понял, Вась. Спасибо... Такое бывает с тем, кто выдает себя не за того, кем является на самом деле...

Сзади зазвучал колкий голос, от которого по спине пошли мурашки. Леднев.

Оборачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом. Холодный у него взгляд, неприятный. Хотя Леднев очень красивый мужчина, но меня его внешность совсем не трогает.

Поспешно отворачиваюсь от него. Взгляд в небо, где буйствует фейерверк. Самый красивый фейерверк, который я когда-либо видела. Желтые, красные, зеленые шары взрываются в черном небе. А потом на их месте появляется большое красное сердце.

И все. Кирилл уже со мной рядом. Мы завороженно наблюдаем, как оно медленно тает в глубине ночи.

И в этой тишине снова раздался голос Альберта:

— Инна, ты — любовь всей моей жизни! Ты выйдешь за меня замуж?!

— Как думаешь, она согласится в итоге? И как тебе Альберт в качестве зятя? Ты вообще когда-нибудь был на такой вечеринке?! Я, кстати, не представляю, во сколько Алу все это обошлось! Он, что, подпольный олигарх и просто косит под идиота?

Я не могла остановиться, все забрасывала Кира вопросами, хотя мы уже вышли на ночную улицу. День рождения Дудкина остался позади, но я все еще оглядываюсь на неприметный дом, словно жду продолжения этого сумасшедшего праздника.

Инна так и не ответила на предложение ставшего перед ней на колени влюбленного юриста. Просто подошла к нему и страстно поцеловала, не сказав ему ни слова. Вокруг все хлопали, кричали «горько» и снимали на видео этот момент. Наверное, решили, что поцелуй означает согласие. А я оглянулась на Кирилла — он неотрывно смотрел на свою сестру и друга, но не торопился присоединяться к общей радости.

— Кир? Ну так что?

Мы идем по набережной, время далеко за полночь, можно поймать такси, однако домой совершенно не хочется. Не отпускает ощущение, что еще не конец, день не закончился. Я как в сказке сейчас, возвращаться в реальность нет желания, пусть у меня и накопилось немало вопросов к Бесу. И не только про Ярика.

— Я не знаю. Инка его любит, но у них вообще-то сложные отношения, — чуть устало произнес Кирилл. Похоже, мыслями он был не здесь. — Не знаю, в курсе ли ты, но несколько лет назад у них тоже был роман и дело тоже шло к свадьбе… По крайней мере, Инка мне говорила, что после свадьбы не возьмет его стремную фамилию. А потом разом все закончилось. Даже я не знаю, что именно тогда произошло.