Бреннан, прихватив свой «Талламор», двинулся вдоль стойки. Он остановился перед мужчиной так близко, что тот невольно взглянул вверх. Улыбнулся ему.

– Я хотел бы поговорить с дамой.

Мужчина поначалу, как видно, хотел возразить, затем передумал.

– Конечно, приятель, – сказал он. – Здесь полно милашек.

Он слез с табурета, и Бреннан занял его место. Лори пронаблюдала, как мужик уходит, затем обратила внимание на Бреннана. Улыбнулась. Голубые десны и язык в сочетании с белыми зубами и красными губами делали улыбку зловещей.

– А ты, похоже, любишь повеселиться, – с надеждой сказала она. Очевидно, она его не узнала, да это и понятно: в прошлый раз она его видела в маске Мэй Уэст.

– Люблю.

– Клево. – Улыбка стала шире, глаза ярче. – Пошли наверх, милый. Я тебе смогу показать такое, чего ты еще не видел.

– Правда?

– Конечно. Поверь мне. – Она потянула Бреннана с табурета. Ладони ее были потными, и от нее исходил слабый кисловатый запах, аромат пота, заглушенный дешевым дезодорантом.

Комната ее представляла собой крохотный отсек с неряшливо заправленной кроватью. Она прикрыла дверь и улыбнулась Бреннану с притворной скромностью.

– Милый, сначала о деле. Потом станем друзьями. Сейчас, – продолжила она в ответ на кивок Бреннана, – это стоит стольник. Но всего лишь за сто пятьдесят я тебе дам кое-что особенное. Действительно ни на что не похожее.

– Что же это? – спросил Бреннан.

Она уже выдвинула ящик шаткой переполненной тумбочки.

– Это называется «Восторг», миленький. Прямо на небеса возносит.

Она извлекла флакончик с голубым порошком, очень похожим на тот, что Бреннан уже видел той ночью на вечеринке. Но, достав, не могла от него отвести взгляда. Она взирала на него, побледнев, руки ее начали чуть дрожать. Откупорив, она смотрела так, будто там ключи от царства.

– Что это дает? – спросил Бреннан, внимательно разглядывая ее.

– Дает? – Как бы не в состоянии больше противиться, она опустила указательный палец во флакон и затем медленно им провела по уже испачканным губам. Улыбнувшись, она облизала кончик пальца, как если бы пробовала изысканное лакомство. – От него все такое вкусное делается и приятное. Давай я тебе немного на член намажу, и он станет не из мира сего.

– Это не опасно?

Лори засмеялась, мотая головой.

– Совсем нет, я принимаю это уж несколько недель. – Она нагнулась поближе. Мне и тому парню, что это сотворил, нравится, – сказала она, сплетя два пальца. – Бьюсь об заклад.

Бреннан придвинулся поближе, она взглянула несфокусированным от экстаза взглядом, рука ее потянулась к ширинке его джинсов и стала там копаться.

– Спасибо, не надо, – сказал он и мягко отобрал у нее флакон с «Восторгом».

– Эй!

– Почему бы нам не проделать это без «Восторга»? – спросил он.

– Потому что с ним так хорошо.

– Я люблю по-простому.

– Но так лучше, в самом деле, – произнесла она с нарастающим бешенством.

Он вспомнил, что сказал Квинси об этом пару дней назад. Наркотик, который так хорош, что заставляет шлюх любить секс.

– А на что похоже без «Восторга»? – спросил он, отнимая флакон, за который она ухватилась.

– Как всегда. – Она сплюнула. – Скучно. Мертво. Бесчувственно.

– Как насчет еды? Как она без дозы?

Она скривила лицо.

– Картон и клейстер. Тухлый компост.

– Вино? Шампанское?

– Теплая водичка с дерьмом в ней. Дай мне это!

Бреннан поднял фиал вверх и отвел прочь, мотая головой.

– Мне это нужно. У меня есть друг, который, возможно, хотел бы на это взглянуть.

– Я закричу, – сказала она.

Бреннан тряхнул головой.

– Нет. Я дам тебе дозу. Затем тебя свяжу, и ты сможешь всем сказать, что я тебя ограбил.

– Дай две дозы. Одну на потом, – выдохнула она.

– Конечно.

Лори неистово закивала и обернулась к тумбочке. Она дала Бреннану маленькую жестяную коробочку, куда он отсыпал порошка на понюшку. Затем она протянула ему маленькое зеркальце. Он выложил на нем дорожку, и она найденной где-то соломинкой разом ее втянула через нос. Откинулась назад и улыбнулась.

– Ну и на что это похоже, когда ты так делаешь? – спросил он с любопытством.

– Хорошие мысли, – мечтательно сказала Лори. – Только хорошие.

Он кивнул и повел ее к кровати. Она послушно сидела, пока он рвал простыни, связывал ее и затыкал рот. Комнату ее он покидал в раздумьях, что за мысли будут у нее, когда восторг улетучится.

Копатель Даунс в одном был прав: отель, где Пророчица провела свои последние недели, был настоящей дырой.

С полдюжины престарелых джокеров сидели в фойе и смотрели старый черно-белый «Филко» в ожидании кончины. Когда Джэй вошел, они на него взглянули тусклыми безразличными глазами. Никто ничего не сказал. Джокеры, как и все фойе, пахли гнилью.

Ночным портье была плотная женщина за шестьдесят с завязанными в узел волосами. От нее пахло джином, и она ничего не знала об ай-рабской девушке, но с готовностью дала Джэю заглянуть в записи, когда он подсунул ей десятку.

Записи были в таком же дерьмовом состоянии, как и все остальное в этом доме, но через тридцать минут копания в регистрационных карточках и книгах постояльцев за май-июнь 1987 г. Джэй нашел то, что искал. Она заплатила наличными за два месяца вперед за комнату на третьем этаже. Менее чем через две недели комната была сдана вновь некоему человеку, обозначенному просто как Стиг.

Джэй показал карточки и книгу ночному портье.

– Она, – сказал он, указывая на имя.

Из-под регистрационной карточки высовывался лишь уголок десятидолларовой купюры, и он делал чудеса с памятью старушки.

– Ах да, она была хорошенькая. На еврейку похожа, хоть я ее и видела лишь раз или два. Так говорите, ай-рабка?

– Сирийка, – сказал Джэй. – Что с ней случилось?

Женщина пожала плечами.

– Приходят, уходят.

– Кто этот Стиг? – спросил Джэй.

– Стигмат, – сказала старуха. Она скорчила гримасу. – Мерзкий. От одного вида тошно делалось, но Джо сказал, что даже джокерам нужно пристанище. Что до меня… честно скажу, эти люди как животные. Во всяком случае, Стиг не платил, и мы его выселили, избавились от этого мусора, а комнату сдали ай-рабской девушке. Но через несколько недель Стиг принес деньги, которые нам задолжал, и сказал, что хочет обратно в свою комнату. Девушку мы не видели уже около недели, так мы его и вселили назад.