София смотрела на Ромаля. – Ты все верно поняла, это те самые машины. Но хоть укричись, ничего не изменится. Это машины, которые кормят мою семью и моих людей. Даже если приходится обманывать таких девушек, как ты. А что, собственно, тебя отличает от остальных? Вообще ничего! Ты такая же, как все жители Нови-Сада! Ненавидящая нас каждой частицей своей души!

– Совершенно верно, Ромаль! – Она гордо смотрела в его глаза, ее даже не пугал пистолет в его руке. – Вас, цыган, ничего не изменит! Вы лживый и ушлый народ! Вы обманываете таких, как я, поэтому мы вас ненавидим! Я родилась с этой ненавистью, с этой ненавистью и умру. – София посмотрела на пистолет в его руке, понимая, что наговорила достаточно, чтобы конец наступил быстро. Но этот цыган не лучше, он обманывал ее с самого начала. Девушка перевела взгляд на Ромаля, даже сердце билось уже не так сильно, она готова была посмотреть смерти в глаза. Скольких сейчас людей он убил? Всех, кто ехал на тех чертовых машинах!

София, прижатая к бамперу машины, уже не видела никакого выхода из этой ситуации. Ромаль не отпустит ее живой. Но внезапно он откинул пистолет в сторону, железной хваткой притянул ее к себе и впился в ее губы.

Боги! Даже дыхание прервалось от внезапности его действий. Можно было влепить ему пощечину, но София руками схватилась за его плечи, раскрывая губы, давая ему право решать все самому. Она даже ослабла в его объятиях, сосредоточившись только на поцелуе.

Когда ее так нежно, но в то же время настойчиво касались губами? Когда от одного прикосновения в животе все щекотало? Когда такое было, чтобы с помощью поцелуя ее заставили молчать? Это пытка, и она ее прекратит, только еще несколько секунд…

Губы Ромаля были такими мягкими, но в тоже время он решительно подчинял ее себе, и София забылась.

Она не поняла, как оказалась сидящей на капоте машины, которую купила и которую он у нее украл. Руки Ромаля властно исследовали обнаженную часть ее ног, придвигаясь ближе, путаясь в юбках, но упорно не желая прерывать поцелуй.

Да, черт! София сама себя не узнавала, позволяя проделывать с собой все это, получая наслаждение. Она сильнее ухватилась за его плечи, понимая, что надо остановиться, но она не вправе это сделать. Слишком хорошо! Слишком быстро, но это приносит удовольствие и возбуждает. Кажется, что если он сейчас дотронется до нее в том самом месте, то произойдет что-то необъяснимое.

Поцелуй был очень страстный, она так еще не целовалась. И никогда не сидела на бампере машины в темном ангаре, желая две противоречащие друг другу вещи: чтобы все закончилось быстрее и чтобы это продолжалось как можно дольше.

Но видимо, Ромаль о первом совсем не думал. Подавшись к ней, он уложил Софию на капот, оставаясь между ее ног. Его руки жгли кожу обнаженного бедра, поднимаясь выше…

– Ромаль! – раздался взволнованный мужской голос.

Поцелуй прервался, а руки застыли.

В ангар забежал Йон. При виде такой картины он что-то пробурчал, но потом четко продолжил:

– Златана ранили, что здесь, черт возьми, произошло?

Ромаль отпрянул от Софии, и она, лишившись его губ, пришла в сознание. Быстро прикрыла ноги длинной юбкой и тут же ударила его в плечо.

– Лживый цыган!

Ей было плевать на Златана, на Йона, на всех, кто ранен или умер. В ней закипела новая волна гнева, и она соскочила с капота, замахиваясь на Ромаля, но он успел увернуться и даже поднял пистолет.

– Мы с тобой потом поговорим. – бросил он Софии. – Сейчас есть куда более важные дела. – И тут же направился к Йону.

– Что здесь происходит? Это люди Лазара? Там кругом тела… – В ангар вбежал запыхавшийся Михей.

Ромаль выдохнул и обернулся к Софии.

– Пошли.

– Я никуда с тобой не пойду! – вскрикнула она, и ее голос эхом оттолкнулся от стен. – Я ненавижу тебя, проклятый цыган! Убей меня, потому что, когда выпустишь, я пойду в полицию!

Ромаль был спокоен, и это спокойствие раздражало. Он обернулся к мужчинам:

– Нас преследовали три машины. Да, это люди Лазара. Кто-то явно дал наводку, что мы будем здесь. В чистую случайность я не верю. Что с Янушем? Он жив?

– Их машину полностью изрешетили, но они оба живы. Отправили с нашими в больницу, – начал отчитываться Йон. – А здесь что произошло?

– Маленькое недоразумение, – холодно ответил Ромаль и пошел к выходу.

София открыла рот от такого спокойствия, внутри у нее взрывались фейерверки. И она не знала, что делать ей одной, безоружной девушке, против этих мужчин.

– Недоразумение? – не поняла она, рукой указывая на машины. – Это мои машины! Ты – вор и мошенник! Ты обвел меня вокруг пальца! Ты должен мне 160 тысяч евро.

Ромаль остановился и обернулся к ней.

– Твой твердолобый парень должен мне столько же, поэтому в твоей сегодняшней жизни ничего не меняется.

Иво! София опять вспомнила о нем и кинулась к Михею.

– Среди убитых людей Лазара был Иво?

Она молилась, чтобы Иво к этому не имел отношения. Михей пожал плечами, переводя взгляд на Ромаля. Ведь это же он убил всех этих людей.

– К сожалению, он слишком труслив устраивать такие облавы, – спокойно ответил Ромаль.

София облегченно выдохнула, услышав, что, скорее всего, Иво не причастен к этому, но тут же новая волна ненависти накрыла ее с головой. Она кинула испепеляющий взгляд на Ромаля, встречаясь с его глазами, в которых тоже зарождалась злоба.

– Михей, отвези ее в поселок, а мы с Йоном здесь приберемся. – Он отвернулся и вышел из ангара.

Йон последовал за ним, а Михей обратился к Софии:

– Пойдем, дочка, здесь опасно находиться. Я отвезу тебя домой.

– Мой дом в Нови-Саде, – тут же вставила она и обернулась к машинам. Какая же она была дура, что связалась с цыганом. Там, где они, там ложь и обман.

Затем София быстрым шагом преодолела расстояние до двери, вышла на улицу и побежала за Ромалем. Он осматривал свою машину, которая стояла в груде коробок.

– Матерь Божья, – произнес он, увидев разбитое стекло и множество дырок от пуль, – моя машина!

– Жалко? – тут же вставила София. – Бог все видит и наказывает тебя!

Он обернулся к ней и даже улыбнулся. Улыбка получилась печальной, и на секунду Софии даже стало его жаль. Но только на секунду, потом вернулся гнев.

– Проклятый цыган!

Ромаль закатил глаза. Тут подоспел Михей, мужчина по-отцовски положил руки на плечи Софии и слегка приобнял в знак утешения, а потом направил