Столь неподобающее леди заявление было встречено всеобщим шокированным молчанием. И Уитни почувствовала искреннюю благодарность Клейтону, когда тот сдавленно рассмеялся, показывая тем самым, что ценит хорошую шутку. Однако тетя Энн немедленно обернулась к нему.

– А вы, мистер Уэстленд? – учтиво осведомилась она. – Не хотите ли заключить пари на то, что именно леди Стенфилд станет будущей герцогиней Клеймор?

Губы Клейтона дрогнули в попытке сдержать улыбку.

– Конечно, нет! Я сам узнал из заслуживающих доверия источников, что Клейтон Уэстморленд решил жениться на очаровательной шатенке, которую встретил в Париже.

Уитни заметила хитрый пронизывающий взгляд, которым леди Юбенк окинула Клейтона, но тут же забыла об этом, когда один из гостей заметил:

– Ваши имена удивительно схожи, мистер Уэстленд. Вы, случайно, никоим образом не связаны с герцогом?

– Мы ближе, чем родные братья, – немедленно объяснил Клейтон с лукавой усмешкой, давая понять, что рискованно сострил.

Разговор постепенно зашел о богатых поместьях герцога, чистокровных лошадях в его конюшнях и неизбежно вернулся к теме его бесчисленных любовниц и завоеваний.

Клейтон взглянул на будущую невесту желая проверить, насколько внимательно она слушает, и, следовательно, узнать, как низко он пал в ее глазах, и увидел, что Уитни, стараясь скрыть зевок, поднесла к губам тонкие пальчики. Воспользовавшись тем, что за шумом спора его почти не было слышно, Клейтон наклонился поближе и тихо поддразнил:

– Неужели вас нисколько не интересует имя будущей герцогини Клеймор, миледи?

Пойманная на таком неприличии, как зевок, Уитни виновато потупилась и улыбнулась медленной, бессознательно манящей улыбкой, от которой кровь Клейтона вновь загорелась жгучим сладострастием. Разгладив юбку, она поднялась, собираясь отойти.

– Конечно, интересует. Заверяю вас в своем глубочайшем сочувствии к любой женщине, ставшей женой этого распутного, развратного, аморального, омерзительного, непристойного соблазнителя.

И с этими словами она повернулась и направилась в бальную залу, откуда уже слышалась музыка.

Полу так и не представилась возможность поговорить с Мартином Стоуном, и Уитни с упавшим сердцем наблюдала, как стрелки часов медленно сходятся на цифре двенадцать. Во время их единственного танца Пол и Уитни едва выбрали момент, чтобы успеть попрощаться наедине. И когда Пол вышел из комнаты, девушка последовала за ним на значительном расстоянии.

Опершись плечом о колонну в готическом стиле, Клейтон поднес бокал к губам, наблюдая со смесью собственнической гордости и раздражения, как Уитни, тайком оглядевшись, направилась к выходу из залы. В это время один из гостей о чем-то заговорил с ней. Севарин поспешно вернулся и, отбросив все приличия, взял ее под руку и увлек за собой.

Этот хозяйский жест Севарина пробудил в Клейтоне приступ неудержимого гнева. Почему, спрашивается, он торчит здесь как последний глупец, едва вынося к тому же кокетливые заигрывания девицы Мерритон, когда его собственная невеста устремилась неведомо куда под руку с другим мужчиной?

Сардонически усмехнувшись, он представил, какое удовлетворение мог получить, если бы несколькими шагами пересек комнату и сообщил Севарину что не потерпит подобной фамильярности по отношению к своей суженой. Ну а потом хорошо бы объяснить Уитни, что та несчастная, на которую пал выбор «омерзительного распутника», она сама и что не позднее чем через неделю станет его женой.

Он уже почти решился поступить именно так, но в этот момент его настигла Амелия Юбенк.

– Маргарет! – злобно пролаяла она. – Прекратите висеть на мистере Уэстленде и поправьте лучше свою прическу.

И без малейшего сочувствия проследила, как девушка, залившись краской до корней волос, пробормотала что-то и послушно отошла.

– Гнусное отродье, – заметила Амелия, обращаясь к Клейтону. – Сплошная злоба и недоброжелательность, замешенные на жестокости. Ее родители тратят каждый пенни, который удается наскрести, чтобы вывозить ее в свет, хотя не могут позволить себе этого, да и она там как белая ворона. Девчонка прекрасно все понимает, и от этого ее зависть и склонность делать подлости только увеличиваются.

Но тут Амелия, заметив, что герцог не обращает на нее внимания, повернула увенчанную тюрбаном голову, пытаясь обнаружить предмет его неослабного интереса.

«Уитни Стоун!»– усмехнулась она про себя, заметив, что девушка, только сейчас вернувшаяся в залу, оказалась в поле его зрения.

– Знаете, Клеймор, – шепнула вдова, ехидно улыбаясь, – если выбранная вами «очаровательная шатенка» и есть та самая, о которой я подумала, вы опоздали. О ее помолвке будет объявлено, как только вернется Севарин.

Герцог окинул Амелию взглядом, полным холодного цинизма.

– Прошу извинить меня, – бросил он зловеще и поспешно отошел, оставив леди Юбенк со злорадным удовлетворением смотреть ему вслед.

Почувствовав легкое прикосновение Клейтона к руке, Уитни обернулась с теплой благодарной улыбкой. С того момента, как он в самом начале вечера отвлек ее дядю от терявших терпение людей, Клейтон каждый раз оказывался именно в том месте, где был наиболее необходим, веселый, дружелюбный, разговорчивый джентльмен, способный развлечь гостей остроумной беседой. Даже без просьб со стороны Уитни он понял, как нуждалась она в помощи, и сделал все от него зависящее.

– Вы, должно быть, устали, – пробормотал он ей на ухо. – Неужели не можете ускользнуть, лечь в постель и попытаться заснуть?

– Наверное, вы правы, – вздохнула Уитни.

Почти все гости разъехались или поднялись к себе, а тетя Энн, оправившись от непонятного потрясения, казалось, была вполне готова к выполнению обязанностей хозяйки по отношению к тем, кто еще оставался.

– Спасибо вам за все, – по благодарила Уитни, направляясь к двери. – Не знаю, как бы я справилась одна.

Клейтон смотрел ей вслед, пока девушка не исчезла в глубине холла, а потом решительно направился к Мартину.

– Я хотел бы поговорить с вами и леди Джилберт после ухода гостей, – коротко объявил он.

Ноги Уитни подгибались от усталости, так что одолеть ведущую наверх лестницу оказалось нелегкой задачей. Переступив наконец порог своей комнаты, она минут десять сражалась с длинным рядом крохотных, обтянутых атласом пуговок на спине. Девушка наклонилась, чтобы освободиться от платья, и из-за расстегнутого корсажа выкатился какой-то блестящий предмет.

Уитни с бесконечной нежностью подняла с ковра кольцо с опалом и долго пристально смотрела на него. Пол подарил ей кольцо перед уходом.

– Это будет напоминать тебе, что ты моя, – прошептал он, сунув кольцо ей в руку.

Безумное, неуправляемое возбуждение пронизало ее в тот момент, когда она медленно надела кольцо на палец. Вся усталость долгого дня, еще минуту назад свинцовой тяжестью давившая на плечи, улетучилась в порыве бурной радости.