заливается, на его спину глядя. Вскочил казак, увидел обидчика – черного ворона. Сидит на земле, голову наклонил, клюв открыл. Хотел его пнуть Хайрула со всей злости, да не попал. Ворон вспорхнул, а Хайрула равновесия не удержал и лицом прямо в грязь грохнулся. Еще громче смех! Ворон словно только этого и ждал, на плечи Хайруле запрыгнул и в самую маковку его клювом тюкнул.

Казаки вокруг чуть ли не с ног со смеху валятся, даже не заметили, как повозка с юным царевичем у коновязи остановилась. И звонким смехом заливается отрок Шах-Али, глядя, как пытается настигнуть ворона Хайрула. А ворон делает вид, что крыло подбито, ковыляет по земле, прихрамывает, но в руки непутевому казаку не дается. Покраснел от злости Хайрула, к кобыле своей бросился, плеть схватил.

Смекнул ворон, что плеть – уже не шутки. Каркнул «Рахмат», да и взлетел на свою сосну. Не могут остановиться казаки, смеются, слезы утирая. Скинул с себя Хайрула халат, смотрит на дыры в спине, чуть не плачет от обиды.

Подходит к нему улан юного царевича, тоже смеется, что-то ободряющее на ухо шепчет. Бросил Хайрула разодраный халат, ладони лодочкой сложил. Да и отсыпал улан в эту лодочку звонкого серебра из мошны от щедрот царевича. За забаву и на новый халат.

Все это вернувшемуся из торговых рядов Мустафе Хайрула сам рассказал. Позорище же, а он радостный: смотри, дядька, сколько денег можно на смехе заработать!

Снова вынырнул из воспоминаний Мустафа, поморщился, будто зуб заболел: ох, негоден племянничек.

А Хайрула тем временем куда-то делся.

Вздохнул Мустафа, встал со стоном и отправился, опираясь на палку, к дому. А жаль: рано ушел казак, так бы увидел, чем давний позор Хайрулы ворону аукнулся.

Подвели Хасана его тогдашнее озорство и неуемная говорливость – из-за них угодил он в клетку. Приглянулся ворон юному царевичу. Во время верховой прогулки заметил Шигалей, как на базаре Хасан выпрашивал лакомство у торговцев, сообщая: «Аллах велик!» За такие слова любой правоверный ворона угостит. Тогда Шах-Али и вспомнил, как потешно ворон дразнил Хайрулу. Вот и приказал царевич изловить птицу на радость младшему брату – царевичу Джан-Али.

Но умен Хасан, в руки людям никогда не давался, улетал сразу, да только сгубила его страсть к блестящим вещичкам. Заметил он под своей сосной перстенек с ярким камушком, слетел к нему с радостным карканьем и уж собрался подхватить, тут-то сеть на него и набросили. Изловил птицу лукавый Хайрула. Поймал и с поклоном преподнес царевичу, за что получил щедрую награду.

Так и попал Хасан в большую клетку. Удивительно, но в клетке Хасану понравилось. Пару дней он просидел, обиженно забившись в угол, а потом освоился и привык. Главное, кормили хорошо – свежим мясом сколько влезет. Стоило клюв о клетку поточить, сразу еду несли. А юный царевич еще баловал сладкими лепешками и орехами, и тогда Хасан говорил «Рахмат». Иногда на забаву в клетку Хасану запускали живых мышей и наблюдали, как ворон настигает и бьет их своим огромным клювом. Шигалей с братом задорно смеялись…

Не пропал и Хайрула. Вскоре стало известно, что юный Шах-Али уезжает царствовать в Казань. Никого из рода Беркузле не взял с собой царевич. Только Хайрулу – служить при вороне.

1518 год. Казанская история

Единственное, что огорчало поначалу ворона Хасана в Казани – разлука с заветным дуплом, что осталось в Касимове за Старым кладбищем. Много блестящих штучек собрал там Хасан, иногда прилетал, разгребал жухлую листву клювом и любовался своими сокровищами. Потом снова забрасывал их сверху травой и листьями.

Но и в ханском дворце Казани, куда его привезли в клетке, нашлось много интересного. Дверь золоченой клетки Хасана почти никогда не закрывали, и он важно вышагивал по дворцовым комнатам. Ну да, порой пропадала разная мелочь: серебряная ложка, пуговица с кафтана, забытый на подносе перстенек, монетки. На такие пустяки почти не обращали внимания. Дворец хана ломился от сокровищ, Казань была очень богата!

…Отдыхает после сытного обеда великий хан казанский Шах-Али. Съедено и выпито изрядно, самое время поспать до намаза. Прилег было на мягкую кушетку, да сон что-то не идет. Позвать музыкантов? Да ну их, скучные. К наложницам спуститься в сад? Болтают много.

Глянул на клетку с вороном, велел позвать сокольничего Хайрулу Беркузле. Немедленно явился сокольничий, словно за дверями ждал. В богатом персидском халате, да только халат тот весь в дырах. Хихикает заранее Шах-Али, открывает клетку. Ворон тоже словно соскучился: из клетки выбрался, мигом взлетел под потолок и оттуда прямо на Хайрулу. Тот неловко замахал руками, упал на карачки и скулит жалобно, а ворон на спине у него сидит и белую вату хлопковую из дыр рвет, по полу ее разбрасывая. Иногда сокольничего клювом по затылку постукивает, а тот только охает. Очень весело!

Отсмеялся великий хан, вспоминая беспечные времена, когда они с братом жили в Касимове, жестом отпустил сокольничего, зевнул и прилег на спину. Хайрула привстал, не сводя глаз с любимого повелителя, незаметно рассыпал по полу горсть лущеных орехов и сладкого изюма. Ворон радостно каркнул, слетел со спины Хайрулы и стал клевать любимые лакомства. А Хайрула так задом пятясь из зала и выполз.

За дверями встал, стер с лица придурковатую улыбку, скинул халат на пол. Слуга тут же набросил ему на плечи другой халат. Целый, без дыр, вытканный золотыми нитями. Идет по дворцовому коридору сокольничий Хайрула, кланяются ему придворные. Знают, привечает этого касимовца хан, вроде как за шута при вороне держит, а советы слушает. И наветы тоже, что немаловажно.

Спустился Хайрула по лестнице к мраморному бассейну, разделся, погрузился в теплую воду с розовыми лепестками. Глаза прикрыл, задумался. Попросил его мурза Чарышев похлопотать у великого хана о новых доспехах на уланскую сотню. Вроде и старые неплохи, но тут привезли на базар просто замечательные – из Персии. Золоченые, с чеканкой, с арабскими надписями, что славят Аллаха. Придержал их пока купец, но ненадолго: такой товар мигом разберут. Мурза Чарышев пообещал щедро отблагодарить сокольничего, если дело выгорит.

Отчего ж не похлопотать?

Расслабился Хайрула, даже решил вздремнуть, но тут неслышно подкрался банный слуга, встал на колени, быстро зашептал что-то Хайруле на ухо. Просит замолвить словечко за своего родственника, что на Арском базаре собирает ясак с купцов. Нельзя ли ему из младших сборщиков в старшие?

Кивнул Хайрула, пообещал замолвить словечко у старшего даруга, который ведает базаром. Они с ним на короткой ноге, по вечерам играют