– А почему вы на мордастого подумали?

– Ну, не знаю… Бессонница у меня, может, я с каплями перебрала. Может, померещилось…

– Померещилось. Но ко мне пришли… Так, давайте к себе, если что, звоните на «ноль два».

Одинцов шагнул на лестницу, вынимая на ходу пистолет.

– Что – если что? – донеслось вслед.

Он не ответил. Если в машину действительно прокрался преступник, то Максим запросто мог стать его жертвой. Вдруг это какой-то суперпрофи, с которым он просто не сможет справиться. Или у преступника есть сообщник, который зайдет с тыла, когда Максим будет возле машины. Если его убьют или похитят, тогда и надо звонить в полицию.

Но если он все-таки обезвредит преступника, то в дежурную часть позвонит сам. Лучше всего сделать это прямо сейчас. Но вдруг Оксана Ефимовна ошиблась и в машине никого нет? А если там сейчас Люба? Может, она возвращалась домой, увидела его машину и забралась в нее. Сейчас она ему позвонит, скажет, что ее снова похитили, назовет место, и он рванет к машине. Сядет за руль, тут она и набросится на него со спины, чтобы потом вместе посмеяться… Хорошо, если так. Но почему Люба не звонит?

Максим остановился, набрал ее номер. «Телефон абонента заблокирован…»

Нет, Люба сейчас не в машине, что-то не то с ней…

Он подошел к окну между первым и вторым этажом, глянул вниз, нащупал взглядом свою «девятку». Не похоже, что там кто-то есть, не угадывается шевеление большого инородного тела. Впрочем, «Лада» стояла в плохо освещенной зоне, и обзор был ограничен.

Максим спустился вниз, набрал в легкие воздуха, распахнул дверь из подъезда и со всех ног рванул к машине. Он должен был застать возможного преступника врасплох. В машине тесно, и тот просто не успеет открыть огонь по внезапно появившейся и быстро движущейся цели. А еще Максим рассчитывал сбить с толку преступника, который мог находиться в кустах у подъезда. Пока тот одумается, он будет уже возле машины.

Одинцов был в двух шагах от машины, когда она покачнулась на рессорах. Кто-то ворохнулся в ней. Возможно, это преступник реагировал на внезапное изменение обстановки… А если это Люба?..

Он открыл заднюю дверь, за пару секунд обогнул машину справа и распахнул вторую дверь. Человек не разгадал этот маневр, потерял Максима из вида. Он лихорадочно разворачивался в одну сторону, когда на него направили ствол с другой.

– Лицом ко мне! Руки на меня!.. Выходим из машины! – скомандовал Максим.

Он мог бы сам вытащить преступника из машины, но это значило потерять контроль над общей обстановкой. Второй киллер мог атаковать его со стороны дома. Или даже выйти на него из темноты детской площадки.

А преступник, которого он взял на прицел, был киллером. А как еще можно было объяснить, что в руке он держал нечто похожее на пистолет с глушителем. Только вот ствол против Максима он применить не решился. Знал, чем все это могло для него закончиться. А ночь сегодня хоть и дождливая, но умирать в ней не хотелось.

– Не стреляй!

Сначала из машины вылетел пистолет, затем стал выползать киллер. Максим рубанул его кулаком по шейным позвонкам. Когда тело безжизненно обмякло, осмотрелся. Вокруг спокойная обстановка, никто никуда не бежит, никто ни на кого не нападет. Разве что от соседнего дома отъехала машина. Фары водитель не включил – или забыл, или… Максим дернулся, но тут же унял пыл. Если в машине пособник киллера, то его уже не взять. Далеко автомобиль, даже марку не определить, не то что номер…

Он уложил тело на землю, заломал руки на спину, окольцевал запястья. Только тогда он повернул киллера лицом к себе. Посмотрел на него и обратил взгляд на окна квартиры, в которой жила Оксана Ефимовна. Он заметил женщину, помахал ей рукой. Спасибо ей. И сам уцелел, и крупную рыбу взял…

Конюх остался жив и здоров. Везти его в больницу не пришлось. Не умрет он. И все расскажет.

Максим смотрел на Конюха, ничуть не сомневаясь в том, что сможет расколоть его. В помещении для допросов было тихо, только неоновая лампа под потолком гудела.

Одинцов курил, глядя Конюху в глаза, но дым пускал в сторону. Потушил окурок, поднялся, снял с арестанта наручники, сел на стол, одной ногой упираясь в бетонный пол.

– А сигарету? – попросил Конюх.

Максим покачал головой. Не для того он снимал с Конюха наручники, чтобы тот смог покурить. Он хотел быть с ним на равных, чтобы в случае чего без всякого зазрения совести врезать ему коленкой под дых или локтем в челюсть. Его мысленный посыл дошел до арестанта, Конюх набычился. Пусть только дернется…

– Где Люба?

– Какая Люба?

– Однажды ты ее уже похищал.

– Да?.. Не помню…

Одинцов резко дернулся. Со стороны могло показаться, что он всего лишь поднялся со стола, но Конюх почему-то оказался на полу вместе с табуретом.

– Однажды ты ее уже похищал, – усаживаясь на свой стул, сказал Максим. – Ты и Лютый.

– Ну-у, Лютый, может, и был… – поднимаясь с пола, прокряхтел Конюх.

– Где она?

– Ну так сбежала же…

– Когда сбежала?

– Ну, а когда она еще могла сбежать? Тогда и сбежала!..

– А сейчас? Где она сейчас?

– Я откуда знаю?

– Что ты делал во дворе ее дома?

– Грелся. Смотрю, мужик выходит, а машину не закрыл. Ну, я и сел. Холодно, дождь.

– А ствол с глушителем откуда?

– Так это всегда при мне… Ищут меня. Сам не пойму, зачем…

– Четыре трупа на тебе. Это по твоим московским делам. Здесь ты Батыгина практически убил. Аскара и Армяка застрелил. Любу Суконцеву похитил… Мало?

– Это еще доказать надо!

Максим неторопливо поднялся, подошел к Конюху. Тот пугливо сжался, закрывая живот локтями.

– Люба – моя женщина… – Он кивнул головой на пустой коридор за решетчатой стенкой. – Ты меня понимаешь?

– Я не знаю, где твоя Люба. Честно, не знаю!

– В машине у меня что делал?

– Ну, просто…

Конюх закрывался руками спереди, но Максим рубанул его кулаком по почкам сзади. Пока тот приходил в себя, он успел выкурить сигарету.

– Тебе, Конюх, пожизненное светит, – сказал он, пальцами затушив «бычок». – Думаешь, это плохо? Нет, ты еще будешь умолять, чтобы тебя наглухо закрыли. Так, чтобы в одиночке, без соседей… Я тебе общую камеру, сука, устрою. Все сделаю, чтобы тебя, падлу, как последнюю шлюху вытоптали. А потом на двадцать лет, в самую беспредельную зону… Люба где?

– Не знаю.

Максим снова поднялся.

– Но я правда не знаю!.. Мне только тебя заказали!