– Коваленко сказал, что Лиля с кем-то познакомилась. На свадьбе.

– Ах да, вспомнила! Мой двоюродный брат! Артем.

– Его телефон у вас есть?

– Запишите.

Хоть какой-нибудь, да след! Ну что за особа эта Лилия Мильто? Умирает по Серебрякову, уходит со свадьбы подруги с кем попало, живет у малознакомого молодого человека. А если он маньяк?

– Лиля вам не звонила больше? – спросил он, убрав бумажку с телефоном.

– Нет.

– Если вдруг объявится, попросите ее оставить свой адрес и передайте мои координаты. Мне кажется, что она в опасности. И еще один момент. У вас нет ее фотографии?

Аня поднялась:

– Я сейчас принесу альбом. – И вышла из кухни.

Леонидов и Барышев переглянулись.

– Была бы она мужиком… – мечтательно повторил Сергей.

– Она нашла такого мужика, который решил взять на себя роль провидения.

– Ты думаешь, это Лилька виновата в смерти Серебрякова?

– Я думаю…

Вернулась Аня, протянула альбом. Леонидов его открыл. Ах, эта Анечка! Загляденье!

– Вот она, – показала девушка на одну из фотографий, где подруги были вместе.

«Гм-м-м…» – протянул Леонидов. Замечательных ног Лилии Мильто на фото не видно. Девушки были сняты по пояс. На берегу синего моря. Анечка хороша, а вторая девушка… «Гм-м-м…» Ничего особенного. Неправильные черты лица, курносый нос, усыпанный веснушками, маленький рот, скошенный подбородок. Рыжая.

– Я это возьму? На время.

– Берите насовсем. У меня еще есть, – улыбнулась Анечка.

Леонидов покосился на Сергея. Тот молчал.

– Спасибо. Хорошо у вас, но я, пожалуй, пойду. Он с сожалением поднялся. Барышевы словно что-то почувствовали.

– А может, шампанского? – подмигнул вдруг Сергей.

– Шампанского?

– На дорожку. За молодых.

– За молодых можно…

Когда он уходил, то сказал вышедшему провожать его до лифта Сереге:

– Завидую. По-хорошему. Не обижайся.

– А я думаю, мы скоро и на твоей свадьбе погуляем, – подмигнул Барышев.

– Увы! Она занята.

– Ну так отбей!

И атлет хлопнул его по плечу. Леонидов покачнулся. Ну и силища!

– Стоять, – подхватил его Серега.

– Это шампанское. Развезло малость. Проветрюсь, и пройдет.

– Уверен?

– На все сто.

– Ну давай. Увидимся.

Да, они еще увидятся. Обязательно! Только не по работе. Потому что у Сергея Барышева есть алиби, самое надежное – взаимная любовь. Алексей был уверен на сто процентов, что вечер двадцать девятого августа и ночь тоже они провели в постели. Если бы у него была такая женщина и если бы они только-только поженились, он бы именно так и поступил. Любил бы ее без памяти и пошел он к черту, этот А. С. Серебряков! Все в мире Серебряковы, собранные в кучу, начиненные до отказа зелеными морскими водорослями! Пошли бы они к черту, когда у тебя есть такая женщина!

Он представил Видение. Сначала в белом платье, потом в голубом фартуке с оборками. Потом представил, что будет дальше, и покраснел. Но ведь это всего лишь мысли! Главное, что никто о них не узнает. Вот что главное!

Домой он вернулся под вечер. Шампанское и в самом деле выветрилось мгновенно, на то оно и шампанское, но мама, встретившая его в прихожей, принюхалась и сказала:

– Я так и знала: ты мне врешь! Ты пил.

– Звучит как приговор. Я был у друзей, они неделю назад поженились, и я выпил шампанское за их молодое счастье, только-то.

– Почему же ты не был на свадьбе? – подозрительно спросила родительница. – И что это за друзья?

– Мы познакомились сегодня. Они за-ме-чательн-ны-е люди, – сказал он, проходя на кухню. – Есть не хочу, хочу спать. И водички попить.

– Алексей, с тобой творится что-то неладное. – Мама следила за ним таким взглядом, словно ставила диагноз. – Мимолетные увлечения – признак душевного нездоровья. Ты случайно встречаешь у лифта женщину и решаешь, что это твоя судьба. Ты приходишь домой к незнакомым людям, пьешь с ними шампанское, и вот они уже твои друзья! Что происходит?

– Мама, я взрослею. Я научился разбираться в людях.

– Вот как? И что будет дальше?

– Не знаю, – честно ответил он. – Знаю только одно: будет. Кстати, какие вести с полей? Какие подвиги нынче совершил наш прославленный третий подъезд? И как поживает Борис Алексеевич?

– Яковлевич. Ты даже не помнишь его отчества, хотя он живет с тобой в одном доме! Конечно, он же не поит тебя шампанским!

– Мама, до сих пор ты была хорошей мамой. Неужели надо все портить?

– Я хочу внуков, – всхлипнула вдруг она. – Я хочу знать, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке, – заверил он, подошел и поцеловал ее в мокрую щеку: – Ну все, все. Успокойся. Все будет хорошо. Я посплю? У меня был тяжелый день. И кассету скоро отдавать.

– Какую кассету? – Она всхлипнула, но уже тише.

– С «Титаником».

…Кассета крутилась, а он спал. Через три часа телевизор выключился. Алексей его запрограммировал. Как обычно. На случай, если уснет. Прокрутив кассету, отключился и видеомагнитофон.

Утром он вновь позвонил на Фрунзенскую набережную. В трубке раздался голос товарища Мильто:

– Квартира Мильто. Вас слушают.

– Здравствуйте, уважаемая Лидия Евгеньевна. Простите за беспокойство. Капитан Леонидов. Из розыска. Ваша дочь не объявлялась?

– У меня нет больше дочери.

– Зачем же так категорично?

– Эта мерзавка заявилась вчера вечером, чтобы забрать вещи! Больше я ее на порог не пущу! Не могу позволить, чтобы меня оскорбляли в моем собственном доме! – отчеканила женщина.

– Как? Вы видели Лилию вчера? – опешил Леонидов. – И мне не позвонили? Но хотя бы передали, что я хочу ее видеть?

– Я все передала. Не надо меня учить. Более того, стала настаивать на ее немедленной явке с повинной.

– Вы так уверены, что ваша дочь – преступница?

– После вчерашнего – да, – отрезала товарищ Мильто. – Дочь стала на меня кричать, заявила, что никуда идти не собирается, устроила скандал, потом швырнула в меня чемодан и ушла.

– Куда ушла?

– К своему Беликову, куда же еще?

– Какой еще Беликов?

– У которого она теперь живет.

– Но вы же сказали, что не знаете, куда ушла Лиля?!