В XVIII в. норманисты использовали также апелляцию к прусскому опыту, памятуя родословные легенды, согласно которым предки династии Романовых выехали на Русь из Пруссии. На фоне бурной просветительной деятельности прусского короля Фридриха Великого эта идея выглядела неплохо. Не считая того, что пруссы были балтским племенем, покорённым немцами только в XIII в. Итак, с точки зрения нелепой идеи "государственных" и "негосударственных" народов отнесение создания Русского государства к скандинавам смехотворно. Что не мешало патриотически настроенным русским антинорманистам воспринимать её всерьёз.

Ответ антинорманистов состоял (и состоит) в том, что Рюрик и его род были отнесены к западным, прибалтийским славянам, жившим в IX в. на южном побережье Балтийского моря от современной Калининградской области до Дании. А Русь была определена как особый район в Южной Руси (вблизи Киева или в современной Липецкой области), выходцы из которого и дали своё название вначале верхушке, а со временем и всем подданным Древнерусского государства. Естественно, эти древние русы (или, в греческом написании, росы) были по определению восточными славянами. Всякий, кто не вполне доверял обычно слабым доводам в пользу автохтонности этого русского племени, моментально причислялся к стану врага.

Как обычно бывает, полярные точки зрения — равно неправомерные — питают друг друга. Стороны веками громоздят аргументы и контраргументы, интересные не сами по себе, но исключительно в процессе спора. Даже если собрать и сжечь все работы норманистов (или антинорманистов, разницы нет), тексты одной стороны передадут всю дискуссию целиком, поскольку полярные мнения друг без друга не живут. Функционально спорщики выступают лучшими друзьями, у которых на самом деле есть лишь один истинный противник: любой благоразумный историк, который анализирует источники вне этой псевдоантагонистической парадигмы.

Дискуссия норманистов и антинорманистов до сих пор выглядит весьма занимательной, хотя к науке может быть отнесена только за счёт формы. По сути, она мешает историкам объективно разбираться в интереснейших культурных взаимоотношениях, на фоне которых в X в. в Восточной Европе сложилось наше Древнерусское государство. В основе этих взаимоотношений лежали удобнейшие, стратегически чрезвычайно важные водные пути по землям восточных славян и союзных им финно-угров.

Водные системы Волги, Днепра, Дона, Западной и Северной Двины и прилегающих, доступных по "волокам" рек соединяли север и юг, запад и восток Европы. Благодаря им германские владения на Дунае, славянские, балтские и скандинавские земли на Балтийском море были связаны с Византией и Великим шелковым путём, проходившим с востока на запад от Китая через южный берег Каспия к Средиземному морю (с ответвлением на Индию).

Просто указать на эти связи — значит не сказать ничего, если не пояснить: это были определяющие связи для развития небольшого северо-западного отростка Евразии, известного нам как Европа. Особенно для севера Европы, не втянутого в своё время в орбиту античной цивилизации, и для восточных её районов, знакомых с достижениями средиземноморской культуры только через торговлю. Водные пути Восточной Европы вели северные народы, в том числе и наших с вами предков, к непокорённой варварами Восточной Римской империи: державе ромеев, известной в научной литературе как Византия. Именно её культура оказала определяющее воздействие на формирующийся господствующий слой всех государств Европы. Как показывают нам материальные и изобразительные источники, уже с IX в. всё воинское сословие, все берущие дань, от Волги до Ирландии, строго следовали византийской моде, в отличие от дающих дань землепашцев и ремесленников, веками сохранявших племенные костюмы, утварь и украшения.

В VII в. в низовьях Волги появились арабские купцы с дарами культур всей Передней Азии и Северной Африки, входивших в Арабский халифат. Великий шелковый путь, названный по одному товару, производимому в основном в Центральной Азии в кооперации с Китаем, также предлагал всем, кто имел к нему доступ, колоссальное богатство материальных культур Китая, Средней Азии и Индии. Раскопки торговых центров на Балтике, таких как Бирка (на озере Миларен в Швеции), показали, что культурный юго-восток мог предложить северу (кроме тканей, которые практически не сохраняются в земле) множество вещей — от удобных степных доспехов до китайских бронзовых статуэток. Найденные археологами клады арабских серебряных монет, густо покрывающие Волжский и Волго-Донской торговые пути и растекающиеся более тонкими ручейками по берегам Балтики (в основном по её южному, славянскому берегу), свидетельствуют, что страдавшей от нехватки драгоценных металлов Восточной и Северной Европе было, что предложить в обмен.

С северными купцами, появившимися на Великом шёлковом пути, и связано первое датированное упоминание русских в письменных источниках. Около 847 г. персидский географ-мусульманин Абу-ль-Касим Убайдаллах ибн Абдаллах ибн Хардадбех, видный чиновник почтовой службы Арабского халифата, в первом дошедшем до нас географическом описании халифата и его окрестностей сообщил: "Если говорить о купцах ар-Рус, то это одна из разновидностей славян. Они доставляют заячьи шкурки, шкурки черных лисиц и мечи из самых отдаленных [окраин страны] славян к Румийскому морю. Владетель ар-Рума (византийский император. — А.Б.) взимает с них десятину. Если они отправляются по Танису (Дону. — А.Б.) — реке славян, то проезжают мимо Хамлиджа (Саркела. — А.Б.), города хазар. Их владетель также взимает с них десятину. Затем они отправляются по морю Джурджан и высаживаются на любом берегу. Окружность этого моря — 500 фарсахов. Иногда они везут свои товары от Джурджана до Багдада на верблюдах. Переводчиками [для] них являются [в Багдаде] славянские слуги-евнухи. Они утверждают, что они христиане и платят подушную подать".

Русские (в арабоязычных источниках ар-Рус) названы не народом или племенем, а разновидностью (джинс — вид) славян. Из последующих многочисленных сочинений арабских и персидских авторов мы узнаём, что это преимущественно воинское сословие, живущее мечом, но не гнушающееся торговлей. "Я не оставлю тебе в наследство никакого имущества, — говорит русский отец сыну в сочинении персидского учёного I половины X в. Ибн-Русте, — и нет у тебя ничего, кроме того, что приобретешь этим мечом". "Они не имеют ни оседлости, ни городов, ни пашен. — продолжает этот компилятор 930-х гг., — единственный промысел их — торговля соболями, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим; плату же, получаемую деньгами, завязывают накрепко в пояса свои". Русы "имеют царя, который зовётся хакан-Рус. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, отвозят в Хазран и Булгар и продают там. Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян". Арабский географ второй половины X в. аль-Мукаддаси сходным образом полагал, что страна русов граничит с землей славян, первые нападают на вторых, расхищают их добро и захватывают их в плен.

Персидский историк Абу Саид Абд аль-Хай ибн аз-Заххак ибн Махмуд Гардизи в середине XI в. сообщал о русах, что "всегда сто-двести из них ходят к славянам и насильно берут с них на свое содержание, пока там находятся… Много людей из славян… служат им, пока не избавляются от зависимости". Многие восточные авторы подчеркивают, что русы служили своему правителю-кагану, жили в постоянной боевой готовности, были отважны в бою и не гнушались пиратством, в т. ч. на Чёрном море[117].