– Отец уцелел?

– Уцелел. – У молодого человека стала нервно подергиваться щека. – Умер в 1950 году. Мать оставалась в Англии, пока не скончалась несколько месяцев назад. Я же мотался туда-сюда.

– Чем могу вам помочь, мистер Уилз?

Уилз достал из кармана сигарету и закурил. Шамбрен почувствовал, что он его изучает. Хорошо, пусть попробует хоть что-нибудь разглядеть за его зашторенными глазами.

– Я занимался многим, – сказал Уилз. – На большую войну не попал по молодости. Болтался какое-то время здесь. Восемь месяцев провел в Корее. Был пилотом. После такого трудно сделать карьеру. Образование прервано. Теперь это обычная история.

– Слишком обычная, – подтвердил Шамбрен.

– Мне тридцать три года, – продолжил Уилз таким тоном, словно это был очень почтенный возраст.

– Счастливчик, – отозвался Шамбрен.

– Я случайно наткнулся на нечто очень привлекательное. Мои знакомые хотят заняться предоставлением услуг в секторе роскоши. Кругосветные туры. Я каждые полгода должен организовывать один из них. Но мне нужно познакомиться с материалом.

Пальцы Шамбрена пританцовывали на краю стола. Что-то ушло из прежней откровенности Уилза. Рассказывая, он больше не встречался с Шамбреном глазами. «Что-то не так», – подумал управляющий отелем. Может, просто смущался, что в его возрасте, который считал зрелым, Уилз так и не смог никуда пристроиться? Не исключено.

Уилз внезапно обезоруживающе улыбнулся:

– Я никогда не проводил много времени в шикарных отелях и на шикарных курортах, сэр. Не на мой вкус, и денег у нас на это не было. Но теперь мне надо понять, как это все работает. Тони сказал, что ваш отель – самый роскошный в мире. Я хотел бы, сэр, если не о слишком многом прошу, поболтаться здесь, понять, как действует механизм изнутри, если угодно, философию бизнеса.

– Это не проблема, – ответил Шамбрен. – Сколько времени вы намерены этому уделить?

– Всего неделю. До воскресенья.

– Где вы остановились?

– Я уже зарегистрировался здесь, сэр.

– Хорошо. Прежде всего я отдам вас в руки руководителю отдела по связям с общественностью. Она знает отель сверху донизу, может познакомить с начальниками других служб, с любым, с кем вы захотите переговорить. Но придется подождать до завтрашнего утра. Сегодня она занята делом, которое может стать для вас интересным отправным пунктом. Вы, конечно, слышали об Обри Муне?

В глазах Уилза внезапно появился жесткий блеск.

– Да, я, разумеется, знаю, кто он такой.

– В субботу вечером он устраивает в нашем бальном зале торжество по случаю своего дня рождения для двухсот пятидесяти человек. Праздник обойдется ему от тридцати до сорока тысяч долларов. В высшей степени роскошное мероприятие, мистер Уилз. Если мне удастся уговорить мисс Барнуэл провести вас через все этапы подготовки и организации мероприятия, то познакомитесь с нашим бизнесом во всем блеске.

– Здорово! – одобрил Уилз. – Идея с вечеринкой мне по душе.

– Вот и хорошо. Я назначу вам встречу с мисс Барнуэл на завтрашнее утро. А пока обживайтесь. Я позвоню нашему детективу, его зовут Джерри Додд, из бывших копов. Джерри устроит, чтобы вы посмотрели все, что желаете, и заглянули всюду, куда захотите. Значит, завтра утром – мисс Барнуэл.

– Не знаю, как вас благодарить, мистер Шамбрен.

– Не стоит благодарности. Откровенно говоря, я горд показать отель человеку, который интересуется, как он работает.

Джон Уилз вышел в коридор к секции лифтов. У него пересохло во рту. Не просто откровенно лгать такому приятному человеку, как этот Шамбрен. Ему стало интересно, как бы повел себя Шамбрен, если бы догадался, что только что помог организовать возможное убийство в отеле?

Без трех минут два Элисон Барнуэл позвонила в дверь пентхауса М. Возможно, из упрямства она надела самое привлекательное дневное платье, подчеркивающее линии превосходной фигуры. Одной из положительных сторон ее работы было то, что она могла покупать одежду со скидкой. Элисон была вхожа к модельеру, который после показа своих образцов продавал их по бросовым ценам. Она решила: если Мун в игривом настроении, пусть острее прочувствует разочарование. Старый дурак! В субботу ему исполняется семьдесят пять лет.

Дверь открыла Рыжуха Стюарт и при виде Элисон поперхнулась.

– Надо было тебе послать кого-нибудь другого, – процедила она странным шепотом.

– Не говори глупостей, дорогая. Это моя работа.

– Он меня отослал.

– Вот и развлекайся. Когда настанет день и я не сумею дать отпор семидесятипятилетнему старцу, то, пожалуй, уйду в монастырь.

– Ты его не знаешь, – предупредила Рыжуха.

– Зато знаю себя, – отрезала Элисон. – Но не будем заставлять Великого человека ждать.

Она не представляла, какое ее ожидает зрелище, но от вида Обри Муна чуть не расхохоталась. Он сидел на троне с сигаретой в нефритовом мундштуке, облаченный в японский халат, – рядом на столе находился сосуд с курящимися благовониями – и потягивал свой ледяной напиток из кокосового молока. Черные бусины глаз с тяжелыми мешками смотрели изучающе. Элисон неожиданно почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. В комнате присутствовало неприкрытое воплощение зла.

– Рад отметить, мисс Барнуэл, что вы цените время. – Голос Муна был тонким и далеким, но в то же время сильным и напористым, словно фортепьянная струна.

– И свое, и ваше, – ответила Элисон.

– Это все, Рыжуха, – бросил Мун секретарю. – Два часа в вашем распоряжении.

– Если вам что-нибудь понадобится… – начала Марго.

– Ничего не понадобится, – перебил ее Мун и раздраженно махнул тонкой бледной рукой. – Садитесь, мисс Барнуэл.

– Благодарю вас. – Элисон села, открыла сумку из крокодиловой кожи и, достав маленький блокнот и золотой карандаш, выжидательно посмотрела на Великого человека.

Тот лениво водил по ней взглядом и явно был доволен тем, что увидел.

– Надеюсь, вы не пропитаны враждебностью ко мне?

– Враждебностью, мистер Мун? С какой стати? Мы с вами не успели обменяться и полудюжиной слов.

– Видите ли, мисс Барнуэл, незнакомых людей напитывают ненавистью ко мне мои друзья и враги. По лицу Рыжухи я понял, что она успела вас предупредить о моих замечаниях по поводу вашей привлекательности. И о том, что я поинтересовался, насколько можно рассчитывать на ваше дружелюбие. От моего вопроса бедная пуританка Рыжуха пришла в несказанное волнение. Так и слышу, как добрый Шамбрен предостерегает вас – мол, я человек с гнильцой, порочный. Но святые, как правило, большие зануды. Согласны?

– Не знакома ни с одним.

– Те, кто на меня клевещет, по большей части лицемеры. – Мун словно старался прийти по поводу нее к какому-то заключению. – Моя философия жизни должна шокировать ханжей и консерваторов, мисс Барнуэл. Меня заклеймили садистом за то, что я говорю правду о слабых и нерешительных людях, управляющих нашим миром. Понимаете, большинство из нас воспитаны на ложной посылке, что Бог есть Любовь. Бог дозволяет войны. Одобряет жестокости. Санкционирует эксплуатацию слабых, поощряет уничтожение беззащитных, насылая засухи, ураганы, наводнения и вредителей урожаев. Человек тысячелетиями лгал и, воздевая руки к небу, восклицал: «Пусть Бог покарает меня смертью, если я говорю неправду!» В истории нет ни одного свидетельства, чтобы кто-нибудь был убит Всевышним за ложь. Ключ Бога в ненависти. Многие скрывают изначальную ненависть и враждебность под маской благородства. Хотите правду об Обри Муне? Он никогда не корчил из себя благородного и не пытался скрыть ненависти и враждебности, которые суть человеческой натуры. Из чего следует, что Обри Мун самый честный мужчина из всех знакомых вам человеческих существ.