Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Перейти на страницу:

— Никакого Иисуса, никаких шуток, — кричит он, и аудитория повторяет слоганы вместе с ним. — Уважайте наши иконы, уважайте нашу веру, уважайте нас.

Он останавливается, чтобы сделать вдох, и Джейн пользуется моментом. Она поднимается на подиум, выхватывает у потрясенного оратора мегафон и приветствует толпу.

— Здравствуйте, — говорит она, и ее голос гремит по мощенной булыжником улице. — Меня зовут Джейн Кэролин-Энн Уайтинг Макнил. — Джейн ожидает, что они немедленно узнают знаменитое имя — она от всех этого ожидает, — и когда ее встречают бурной овацией, решает, что ее узнали. — Меня зовут Джейн Кэролин-Энн Уайтинг Макнил, — объявляет она снова, потому что ей нравится, как слова отдаются эхом от домов, — и я христианка.

Толпа одобрительно ревет. Они приняли ее за свою. Они думают, что дух Божий заставил ее говорить, как на христианских встречах для новообращенных.

— Я хочу поговорить об искусстве, настоящем искусстве, — говорит она, декламируя речь, которой раньше представляла Гэвина Маршалла. — Искусстве, которое заставляет нас плакать. Искусстве, которое заставляет нас смеяться. Искусстве, которое заставляет нас думать. Искусстве, которое заставляет наши сердца кровоточить. Искусстве, которое заставляет нас верить, что мы можем быть лучше и больше, чем мы есть. — Аплодисменты и крики становятся громче, и Джейн с минуту наслаждается одобрением, чтобы потом жестом попросить тишины. Джейн умеет работать с толпой — всего девяносто процентов ее репутации незаслуженны. — Настоящее искусство близко к Богу. Настоящее искусство чисто. Настоящее искусство делается не для потрясения, не для того, чтобы оскорбить максимальное количество людей за минимальное время. Настоящее искусство без фокусов. Фокусы для тех, кто не знает, что такое настоящее искусство. Это говорю вам я, Джейн Кэролин-Энн Уайтинг Макнил, христианка, — говорит она и делает паузу, потому что уже поняла, что здесь хорошо работает пауза.

Приветственные крики почти оглушительны, и Джейн делает глубокий вдох, прежде чем закончить на высокой ноте, но она не успевает закончить: «И это христианское искусство; оно честное, богобоязненное, вдумчивое и инстинктивное и напоминает нам не спешить с суждениями; „Позолоченная лилия“ — настоящее искусство». Толпа окружает ее. Они поднимают Джейн с подиума себе на плечи. Они несут ее как долгожданный трофей, вопя и крича от радости. Джейн принимает все это как должное, со спокойной улыбкой и изящным взмахом руки. Она всегда знала, что когда-нибудь ее будут вот так принимать, как Клеопатру или Элизабет Тейлор.

Я смотрю на происходящее с беспомощным ошеломлением, и наконец Джейн исчезает из моего поля зрения — собратья-христиане уносят ее с собой по узкой долине Мерсер к сияющим огням Кэнэл-стрит.

Воскрешение

Джейн попала в струю. Она суперзвезда, ее имя у всех на устах. Ее образ непрестанно повторяется и воспроизводится, и, когда я включаю телевизор в восемь утра на следующий день, Джейн смотрит на меня из студий «Доброе утро, Америка», «Сегодняшнее шоу» и «Сегодня утром на Си-би-эс».

В какой-то момент за последние двенадцать часов она стала воплощением свободы речи, солдатом на передовой свободы. Непрестанно переключая каналы, я слушаю, как она рассказывает, как победила демонстрантов, открыла их сознание для восприятия нового. Эти заявления об успехе ничем не поддерживаются, но она все равно их делает. Она как Наполеон, который пишет рапорты об успехе из Александрии.

Я переключаю канал, чтобы избавиться от нее, но от Джейн так просто не избавишься. Она повсюду — «Нью-Йорк-1», Си-эн-эн, Эн-би-си, канал новостей «Фокс». Хотя ее наряды меняются для каждой аудитории (черный шелк для «Нью-Йорк-1», двубортный синий костюм для «Фокс»), риторика остается та же, и она непрерывно рассуждает об урегулировании великого спора об искусстве. Ее ответы продуманны и четко выражают мысль, а когда она пускается в семиотические интерпретации («Модница» и «Позолоченная лилия» исследуют тендерные стереотипы: что такое платье? Что значит носить платье?), у меня появляются сомнения. Я подозрительно и осторожно рассматриваю ее. Хотя ниточек не видно, знаю, что кто-то дергает за них за сценой.

«Модница» так и летит с полок. В половине девятого ее не найти ни в одном из семи газетных киосков «Хадсон» на Пенсильванском вокзале. На Центральном вокзале такая же беда, хотя в киоске на нижнем уровне, о котором все всегда забывают, осталось три номера за некстати выставленным «Гламуром».

Рекламодатели звонят с выражением поддержки. Даже после уверенного выступления Джейн сегодня вечером они все еще тревожатся, но их отделы по работе с клиентами еще не получали гневных звонков от христиан, а такая косвенная поддержка конституции никак не повредит их брендам.

Президент «Айви паблишинг» в восторге от натиска прессы. Он и не помнит, когда в последний раз какой-нибудь из его журналов завладевал сознанием нации. В благодарность он сегодня вечером ведет Джейн обедать (если ее не будут записывать для «Перекрестного огня» или не пригласят на «Жесткие вопросы с Крисом Мэтьюсом»), а в следующие выходные приглашает в свое лыжное шале в Вермонте. Он серьезно увеличивает ее рождественскую премию и настаивает, чтобы она пригласила любого дизайнера на свой вкус для переоборудования своего кабинета.

Положение Джейн обеспечено. Средства массовой информации превратили ее в богиню, и, хотя это скоро пройдет, осадок останется. Джейн Кэролин-Энн Уайтинг Макнил теперь неотъемлемая часть «Модницы». Это место ее величайшего триумфа, и она уйдет оттуда не раньше, чем Курц[19]из Бельгийского Конго.

Мой последний день на работе

Когда я подхожу к кабинету, меня уже ждет Эллисон. Она стоит у моей двери, прислонившись к стене. Она терпеливо читает «Таймс» и почти с безразличием поднимает голову, когда я пробегаю мимо. Я достаю ключ и открываю дверь. Хотя я ее не приглашаю, она заходит за мной.

— Больше тебе здесь не работать, — объявляет она с места в карьер с довольной улыбкой.

Я ставлю сумку и снимаю трубку, чтобы проверить голосовую почту.

— Ты что, меня не слышала? — спрашивает она, наклоняясь через мой стол.

— Больше мне здесь не работать, — повторяю я. У меня десять новых сообщений, и я хочу взять ручку, чтобы их записать, но Эллисон нажимает на рычаг и обрывает связь.

Она раздражена. Она надеялась на реакцию, а от вялой апатии ей никакого толку.

— Тебе что, все равно?

— У тебя нет полномочий меня уволить, — говорю я, снова набирая номер голосовой почты. У меня редко бывает десять сообщений, и я почти уверена, что в них во всех какие-нибудь потрясающие новости про Джейн.

— Нет, но у бюро персонала есть. — Она одним движением кисти бросает газету мне на стол. Газета открыта на моей статье про Петера ван Кесселя. Я тупо смотрю на нее. — Ты это разработала и написала в рабочее время в «Моднице». Эта статья принадлежит «Моднице». Ты прямо нарушила подраздел В статьи 43 своего контракта, — победно заявляет она. — Можешь уже начинать собирать вещи. Бюро персонала относится к таким нарушениям очень серьезно, и через три минуты у меня встреча со Стейси Шумейкер. К полудню тебя здесь уже не будет.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?