искажение произведения автора, то мы на этот счет, значит, с ним спелись. И я ему об этом уже написал»[667].

Затем Шолом-Алейхем сообщает Толстому, что только что получил новое письмо от Буланже из Москвы, в котором тот предлагает два варианта: или русским изданием будут заниматься они сами в Киеве, выпустив его одновременно со своим сборником на идише, или же подготовка русского издания будет доверена ему, Буланже[668]. Для Шолом-Алейхема выбор был очевиден: «И т[ак] к[ак] к русскому изданию приступили мы, то о каких еще подробностях могут и должны быть между нами и г-ном Буланже разговоры?» [669]

Обращаясь к Толстому с просьбой о «наискорейшем» ответе, он подчеркивает: «…всякое Ваше указание для меня закон»[670].

Однако, когда Шолом-Алейхем 10 сентября прочел последнее письмо Толстого, он окончательно отказался от своего намерения опубликовать сказки также по-русски и принял предложение Буланже выпустить издания одновременно[671]. При этом он не преминул заметить по поводу сказок: «…от г. Черткова из Англии я пока еще никакого запроса не получил»[672].

Для Толстого эта «маленькая эпопея» была, очевидно, завершена: он отдал сказки на доброе дело, гарантировал «Рабиновичу» исключительное право на первое издание на идише и добился того, чтобы Чертков соблюдал договоренности «с еврейскими издателями». Толстой сходил со сцены: отныне переговоры должны были вестись исключительно между «Рабиновичем», Буланже и Чертковым. Но все это было лишь прелюдией к той путанице писем и телеграмм, если снова перефразировать Шолом-Алейхема, какая возникла из-за перевода неизданных сказок, судьбу которых Толстой, не просчитав возможные риски и не подумав о чаяниях оказавшихся вовлеченными в эту историю, доверил «Саломону Рабиновичу».

II

К середине сентября соглашение с Буланже было уже заключено: издание на русском языке в России выпускал в Москве «Посредник», и оно должно было выйти после публикации сказок на идише[673]. С Чертковым же – которого Толстой не единожды упоминал в своей переписке с Шолом-Алейхемом – не было достигнуто никаких договоренностей и не состоялось никакого общения.

Ситуация усложнилась, когда на сцене возник Эйльмер Моод (Aylmer Maude), переводчик Толстого на английский и автор одной из его лучших биографий[674]. Хотя Моод и был осведомлен о том, кто и каким образом распоряжался переводами новых толстовских текстов, он все равно решил обойти Черткова и в середине сентября обратился непосредственно к Шолом-Алейхему, предложив безвозмездно перевести три сказки на английский. Вероятнее всего, Моод узнал об этих текстах от своих детей, которые гостили в Ясной Поляне именно в те дни, когда Толстой заканчивал работу над сказками[675]. Переводчик предпринял столь искусный маневр в силу открытого конфликта с Чертковым, который, скорее всего, не доверил бы ему перевод сказок по причинам, которые мы изложим ниже. На самом деле Моод не упоминает о сказках и в переписке тех месяцев с Толстым, а только лишь просит пояснений к другим произведениям, которые в тот момент переводил[676]. Он ни разу не задает вопросов о сказках, хотя в письме от 29 августа 1903 года, написанном ему Буланже по поручению Толстого, о них говорится прямо.

Ясная Поляна 29 Авг. 1903

Дорогой Алексей Францевич,

<…> Сообщаю по[ми]нутно вкратце о Л[ьве] Николаевиче], зная как вы этим интересуетесь. Он чувствует себя очень хорошо, только вчерашний день суеты и множество людей утомили его. Три сказки написал для сборника в пользу кишиневских евреев и каждый день работает, работает и живет, как молодой, с прибавлением мудрости мудрого. Одним словом, все очень хорошо[677].

Шолом-Алейхем же, не зная всей подоплеки, не задумываясь и не обратившись за советом к Толстому, с легкостью отправил Мооду рукописи сказок и даже приложил к ним копию своей переписки с Толстым[678].

19 сентября н. с. Шолом-Алейхему наконец написал Чертков: ему были нужны сведения о выходе книги на идише, чтобы заранее подготовить на основе рукописей, присланных ему Толстым, как издание на русском (в Лондоне), так и издания на других языках, и при этом не повредить еврейскому сборнику. Однако письмо Черткова было перехвачено секретной полицией, открывшей после этого «дело о Соломоне Наумовиче Рабиновиче», и доставлено получателю лишь 24 сентября. Но все же только после Октябрьской революции стало доподлинно известно, что его переписку с Чертковым перехватила охранка, которая именно тогда начала вести наблюдение как за самим писателем, так и за всей его семьей[679].

В письме от 19 сентября н. с. – которое мы цитируем по копии, сделанной секретной полицией, – Чертков писал Шолом-Алей-хему:

Присланные вам для вашего сборника сказки Л. Н. Толстого одновременно посланы и в Англию в Редакцию «Свободного Слова». Не желая преждевременным выпуском этих сказок как на русском, так и на иностранных языках подрывать интерес к издаваемому вами сборнику, Редакция «Свободного Слова» просит Вас сообщить ей, когда именно выйдет Ваш сборник, чтобы с одной стороны не выпускать своих изданий сказок до его выхода, а с другой стороны, согласно желанию Л. Н. Толстого, иметь возможность предупредить появление за границей чужих переводов этих сказок[680].

Когда Шолом-Алейхем прочел это письмо, было слишком поздно: копия рукописей Толстого находилась уже у Моода. В панике он тут же, не раздумывая, написал Толстому и в подробностях рассказал ему о той сумятице, которая создалась с появлением Моода. Обстоятельства – как писал Шолом-Алейхем – сложились в общих чертах такие: примерно в середине сентября он получил письмо от Моода, который, сославшись на Толстого и Буланже, просил выслать ему сказки для перевода на английский. Буланже отозвался о Мооде положительно, и тогда Шолом-Алейхем отправил ему копии рукописей на русском, попросив перечислить всю выручку от продаж в пользу жертв другого погрома, на этот раз произошедшего в Гомеле. Если он не написал сразу – оправдывался Шолом-Алейхем перед Толстым, – то лишь потому, что не хотел доставлять новых беспокойств, и если не связался с Чертковым, как сам Толстой уже давно предлагал, то лишь потому, что никто ему не сообщил адреса Черткова. С другой стороны, добавлял Шолом-Алейхем, и сам Чертков не давал о себе знать до того самого 24 сентября. Как в удручении Шолом-Алейхем уведомлял наконец Толстого, он только что написал Черткову и просил его «повидаться» с Моодом, чтобы предотвратить появление двух переводов на английский и чтобы защитить еврейский сборник, напоминая об изначальной цели, ради которой были созданы сказки. Шолом-Алейхем просил Толстого заступиться за него перед Чертковым, причастным, на