информация за какую-то делюгу, они его брали и начинали бить. Сознался – хорошо, нет – чесали репу, как бы на него эту делюгу повесить. В этом плане у них изменилось: сейчас мусора не торопятся, сначала подгонят все под человека, а потом только берут его, хочешь – грузись [118], хочешь – нет, им все равно, делюга уже готовая. Редко когда им поступает указание сверху, чтобы разобрались в срочном порядке с человеком или с бригадой. Если такое происходит, они поднимают всю оперативную информацию, закрывают их, а потом начинают дорабатывать.

Принцип работы со времен Сталина не поменялся. Логика такая: раз ты согласился, значит, виноват, а они своими головами не задумывались, что иногда соглашались из-за того, что люди уже не могли терпеть побои и издевательства и готовы были все признать, лишь бы от них отстали. Это как с Суклетиным [119] или с Чикатило – до того как их посадили, скольких расстреляли.

1970 г.р. Роман Лебедев

Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции

Криминальный журналист, сценарист

В милицию я попал в 1991 году. У меня не было образования, я же потом юридический окончил. Мы пошли в ППС. Тогда милиция чуть по-другому работала, чем сейчас, мне кажется, более качественно, что ли. Был Бауманский уголовный розыск, он работал вместе с ППС и участковыми – это все был единый механизм. Участковый подбежал к нам: «Там пацаны, побежали со мной!» А там человек двадцать, сборы каких-нибудь «кремлевских», и мы хватаем, кого можем. А хватаем по одной причине – нужно проверить, переписан [120] ли, доставить его в отдел. Это чтобы новеньких выявлять. Потом всех к операм, те начинают их бить или давить морально. Некоторые вещи не разглашаются, но я конкретно знаю, кто из «кремлевских», «кировских», на «Рабочем квартале» стукачом был. Во всех группировках без исключения были стукачи. Так что информация с группировок где-то с 1987–1988-го и по 2000-й шла очень хорошо.

Прежде всего информаторы рассказывали о пополнениях группировки. А еще о внутренних конфликтах, у кого есть оружие. Начинания с 1988-го – кто с какого пивняка получает, кто кого крышует, кто занимается грабежами и в каких районах.

1981 г.р. Марат Т. (имя изменено)

Состоял в группировке в 1995–1999 годах

Бизнесмен

Задерживали всегда предельно жестко, они все-таки понимали, что мы им враги: мордой в пол, прикладом по башке, скрутят, закинут как куль говна, положат лицом вниз на пол камаза мусорского, сверху сядут, ноги на тебя поставят – и в отдел. Едешь, а у тебя берцы на башке стоят.

Ты условно можешь быть с «Восьмого микрорайона», а тебя принимают где-нибудь на Карла Маркса, на Булаке [121] где-нибудь. Везут на Красина, а у них близлежащие группировки «Брод», «Кировские», «Тельмана», «Кремль», «Карла Маркса». К одной из них тебя и приписывают. У них знаний о том, кто откуда, нет особо – я в разных районах Казани к разным группировкам в их метриках приписан. Нас со сборов забирали – приезжало прямо немерено пятнистых [122], тот же ОКОД [123], пиздили и отпускали через три часа. Переписали всех и по домам.

Я тебя умоляю, не знаю, насколько [профилактические беседы милиции с родителями пацанов] могут быть эффективными. Родители всегда родители. Перед родителями всегда можно соскочить – шел к другу, забрали. Родителей вообще старались держать подальше от всей этой грязи, потому что все понимали, что хуйней какой-то занимаемся.

Как с нами боролись менты? Да никак, ловили и пиздили. А пацаны ловили и пиздили ментов. Это нормальная практика была. Сотрудничали с мусорами, может быть, на уровне совсем старших.

Один человек просто пришел и расстрелял в кафе двоих, это год 1996-й, по-моему. Его прикрыли, а через какое-то время он уже на свободе. Как так? Вроде бы двух человек вынес. То есть у ребят были серьезные прихваты в этой области. Рука руку моет. Ну не прямо чтобы кто-то у тебя на зарплате сидел. Договаривались по ситуации. В Казани это как происходит: ты Маратику, Маратик – брат Ренатика, Ренатик – кому-то. Доходит до начальника шестого отдела по борьбе с оргпреступностью и бандитизмом. Кто-то себе новый дом построит в Италии, а кто-то выйдет на свободу.

1970 г.р. Роман Лебедев

Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции

Криминальный журналист, сценарист

В 1990-е годы милиция, безусловно, боролась с группировками успешно. Потому что они все финансовые потоки переключили на себя. Поэтому и группировки разгромили – просто заняли их место. А в 1980-х не было финансовой составляющей, если мы не рассматриваем ОБХСС [124] как отдельную службу. ППС, уголовный розыск, участковые, а также группа «Лидер», организованная внутри уголовного розыска, – они составляли полные списки группировок, вербовали стукачей, пытались время от времени прикрыть каких-то старших на общеуголовных преступлениях. Просто посадить их банально за кражу из магазина.

Больше ничем заниматься им тогда не давали, потому что формально, с точки зрения Уголовно-процессуального кодекса, группировки чем-то криминальным не занимались. Вот они устроили набег, драку. Что это такое? Пятнадцатилетние пацаны вообще не попадают под уголовную ответственность. Шестнадцатилетние попадают, но драка прошла, а заявления нет. За хулиганство тоже не возбудить, потому что не найдешь состава преступления. То есть фактически, согласно тому УПК, в котором не было статьи об организованной преступности (потому что считалось, что в СССР ее нет, а значит, не может быть и статей), милиция не могла физически ничего сделать. Что могла, она делала. Если было бы на официальном уровне, на уровне РСФСР сказано, что у нас такая преступность существует, то можно было бы просто закрывать за принадлежность к группировке. Но в 1980-х этого закона еще не было.

Фрагмент интервью «Асгат Сафаров: Мы срубаем голову той преступной группировке, которая окажется выше…» [125]

В 1993 году мы вышли к президенту и Госсовету с предложением принять указ о борьбе с оргпреступностью, меры были приняты, указ был подписан. И нам сразу стало легче. Потому что до этого преступные группировки у нас уже были, а инструментов для того, чтобы с ними бороться, ощутимо не хватало. По указу мы получили возможность жесткой работы с членами ОПГ.

При подозрении в членстве в ОПГ могли задерживать на срок до тридцати суток. В дальнейшем