После выписки со мной захотел встретиться муж Ольги. Боже, как мне трудно было с ним говорить.

Я чувствовала себя виноватой, что осталась жива, а её нет. Рассказала ему все как было, даже про то, что не могла там стоять. В глаза боялась смотреть, попросила у него прощение. А он сказал, каким-то мертвым и уставшим голосом, - Чего уж там. Она и нам говорила, что скоро помрет.Только я ей не верил, думал дурью мается. Надо было не отпускать её.

После встречи с ним мне позвонила Людмила, и попросила привезти бутылку лимонной «Тройки». Лимонной не было, была только персиковая.

Люда посадила меня за стол и налила водку. Я ей сказала, что я не пью. На что она сказала так мы не много, всего лишь сантиметр. Вот с ней, мы эту бутылку вдвоем и усантиметрили. Психотерапевт, блин. Тот, кто меня знает, подтвердит, что я водку не пью. Никакую. Максимум грамм двадцать пять- тридцать. Короче, один глоток. А тут литровую бутылку на двоих. Муж, молча сидел и слушал нас. Резал тоненько свинину и жарил нам на закуску. А потом нес на руках до машины, вез меня домой, совершенно никакую. Ухаживал и отпаивал, когда мне стало плохо.

Потом возил меня к психологу, чтобы помочь побороть страх. Ну и работал, как ломовая лошадь за двоих. Проценты-то надо было отдавать

Сейчас оценивая эту ситуацию, я понимаю, что и как произошло. А вот тогда?

В машине, что нас с Ольгой сбила, ехало трое мужиков, все они были под градусом.

Наш водитель, чтобы обозначить наш автобус на темной трассе, подвесил сзади переноску. Довольно яркую лампу.

Водитель легковой мало того, что был пьян, еще и уснул за рулем. Очнувшись, увидел перед собой яркий свет переноски и подумал, что выехал на встречку, и резко повернул в сторону обочины.

Ольга, видя, что на неё несется с огромной скоростью машина, пытается избежать столкновения и тоже бежит на обочину. Там её от удара закидывает к ним на капот, а когда по пути зацепив меня, машина уходит в кювет, она скатывается с капота, и они её переезжают. Шансов выжить у неё просто не было. Машина, проехав по бездорожью еще метров пятьдесят, заглохла. Завести её у них не получилось. Кстати не смогли завести её и милиционеры, тащили потом на буксире.

Я вначале подумала, что не успела даже среагировать, но анализируя характер повреждений, поняла, что все же успела повернуться, для того что бы бежать. Вот только бежать было некуда, да и поздно.

Водителя осудили. Дали ему несколько лет поселения, вроде восемь. Я на суде не присутствовала, была в больнице. Виновнику аварии было также присуждено выплатить пострадавшим, мне и семье Ольги, еще и за моральный и материальный ущерб. Вот только денег мы так и не увидели, ни одного тенге. Пока шло судебное разбирательство у виновника испарилось имущество, машина в том числе.

Октябрята, пионеры, потом комсомольцы, мы росли и воспитывались, как поколение атеистов. И где уж нам было разглядеть знаки и предостережения, но то что с нами произошло на трассе, не могло остаться без моего внимания. И я часто думала, что бабушка Ульяна все же была права и бог, пожалуй, все-же существует, как и ангелы- хранители. Ибо ничем другим, как вмешательством каких-то высших сил, я не могла объяснить, просто дикое желание уйти и как можно быстрее, с того места, где чуть позже погибла Ольга.

Кстати, у меня это уже был второй необъяснимый случай предвидения опасности. Первый случился лет за шесть до этого. Я тогда с дочкой и старшим сыном стояла на остановке и ждала девятнадцатый автобус, чтобы ехать к сестре. Было очень холодно, дети уже замерзли, а автобуса всё не было. Я пообещала, что поедем на первом попавшемся, пусть с пересадкой, но все лучше, чем стоять и мерзнуть. Подошел тридцать восьмой, а я вместо того, чтобы войти с детьми в заднюю дверь, вдруг отвела их в глубь остановки. Я сама не поняла, почему я так сделала. Но стоило нам только отойти, как в автобус врезался грузовик и снес ему весь зад до самых сидений и затем не снижая скорости, умчался дальше. Мы с детьми не успели бы даже отойти от дверей и точно попали бы под удар. Грузовик до момента аварии я не видела. Почему ушла? Не знаю, но рада, что это сделала. К сестре мы в этот день не поехали, вернулись домой, от греха подальше. Мистика какая-то, да и только.

Сергей работал, оставшись один, без моей помощи, он в основном занимался оптом. А я потихоньку выздоравливала и занималась детьми.

В феврале неожиданно приехала Алла с Витей и Оксанкой.

Вечером, когда мы три сестры собрались вместе, она сказала, что подала на развод.

Сестра никогда раньше не жаловалась и то, что она рассказала, стало для меня полнейшим шоком. Я ведь довольно часто ездила к ней, занимаясь торговлей, но совершенно не замечала, ничего подозрительного. Я считала, что они с Вовкой нормально живут. Оказалось, ничего подобного, это он при нас был вежливым и культурным. При нас мило улыбался, а без нас пинал жену ногами, оскорблял и всячески издевался. Когда Алла рассказала, как он её избивал беременную, когда она носила Оксанку, как пинал её в живот ногами, мне стало плохо.

- Почему ты всё это терпела? Почему не сказала раньше?

- А куда мне было ехать? К вам? У вас и без меня тесно. В деревню? Я туда не вернусь.

- Алл, ну у тебя нормальная специальность. И работу бы тебе нашли и с жильем бы что-нибудь придумали.

- Ну, вот приехала. Терпения моего больше нет.

На тот момент Юлька получила в троллейбусном парке малосемейку. Вот в этой квартире Алла временно и обосновалась с ребятешками. Совсем в Кустанай переезжать она не решалась, хотела вернуться после развода в Верхнеуральск.

В марте позвонили Алкины соседи и рассказали, что Вовка напившись, уснул под забором и поморозил ноги и сейчас лежит в больнице.

А двенадцатого апреля в пасху, к Юльке пришла Лена, чей телефон для связи с Аллой, был дан Аллиным соседям.

- Алл, у меня для вас плохая новость. Ваш муж повесился. - сказала она.

Вовка ноги поморозил основательно, лечение не помогло и его готовили к ампутации. Понимая, что в таком виде он жене точно не будет нужен, он и решил для себя, все кардинально. Его мать и брат обвинили во всём Аллу.

Ну конечно, а кто же еще виноват. Как заступиться за неё, так их нет, наоборот подзуживали. А решила подать на развод, так вообще стала сволочью, довела мужика до петли.

Она, что ли ему в рот то заливала. Радовались, что избавились от неугодной снохи, так и следили бы за сыном да за братом.

Алла вернулась в Верхнеуральск. Вышла на работу. Очень быстро пошла на повышение.

А мы?

Вскоре после того, как меня выписали из больницы, нас обворовали. Дети, Паша и Марочка ушли в школу, Глеба – Сергей увез в садик. А я уснула. Мы в то время редко закрывались, на этом и погорели. Товар стоял в сенях, вот его весь и вынесли. Хорошо, что Сергей собирался ехать сдавать оптом и часть товара была в машине, ну и накануне он немного распродал, а то бы вообще остались безо всего.