Я побывал в этом исследовательском центре в октябре 2015 года, почти в то же время, когда мы с одним из основателей проекта «Ноябрь» пожимали друг другу руки. Там я встретился с Кастельяни и понаблюдал за его исследованиями. Его лаборатория — интеллектуальный наследник программы 1927 года, проводимой в соседнем Гарвардском университете. Она называлась «лабораторией усталости» и затевалась с тем, чтобы понять, как жара, холод и усталость влияют на тех, кто большую часть времени проводит в экстремальных условиях. В результате гарвардских исследований были созданы регламенты для пребывания в экстремальных условиях. Эти регламенты военные использовали во время Второй мировой войны. В гарвардской лаборатории также разработали подробные таблицы, с помощью которых можно рассчитать потери тепла за определенный отрезок времени при определенном типе воздействия. Данные тех же самых исследований использовали для разработки армейских регламентов и в 1995 году. Однако из-за череды смертей Кастельяни засомневался, не упустили ли они чего.

— Эти предыдущие исследования проводились на сравнительно довольных и здоровых солдатах, — поясняет Кастельяни. — В них не учитывались крайности, которые бывают при подготовке войск специального назначения — потеря мышечной и жировой массы, усталость, — а ведь сейчас это норма.

Его первая задача состояла в том, чтобы заново провести первоначальные испытания с другой группой, состоящей из рейнджеров-новобранцев, только-только завершивших подготовку.

Приступив к изучению гипотермии, Кастельяни поместил своих новобранцев в условия, в точности повторяющие те, в которых погибли их товарищи. В течение нескольких лет новобранцы, получив по ректальному термометру, десятками вышагивали на беговых дорожках в его низкотемпературных камерах, а он с пристрастием замерял у них потери тепла, пока температура у испытуемых не падала до 35 градусов. Кастельяни погружал солдат в десятиградусную воду по пояс и по шею, и они ходили в воде по специальной беговой дорожке, имитируя действия рейнджера во время перехода через реку. Солдаты шагали на месте, а Кастельяни фиксировал резкое понижение температуры по мере того, как холодная вода поглощала вырабатываемое ими во время нагрузок тепло. Через четыре часа из испытания выбыли все, кроме двоих добровольцев, и ни один из них не продержался даже близко к шести часам — а именно столько времени было приказано трудиться в воде рейнджерам во Флориде.

По распоряжению руководства Кастельяни уточнил и откорректировал таблицы с данными по холодной воде, чтобы они больше соответствовали нуждам солдат во время подготовки. Затем он продолжил просчитывать другие типы воздействия климата на поле боя. Он помог элитным подразделениям выяснить, как на восходящих к горным вершинам солдат влияет давление и скорость подъема, а также можно ли по рациону предположить, сколько человек в группе вернутся с головокружением или погибнут из-за высотной болезни — той самой болезни, с которой мне, возможно, придется бороться на Килиманджаро.

В результате его исследования были разработаны приложения для мобильных телефонов военных, с помощью которых командиры смогут спрогнозировать, какой будет возможная реакция состава в суровых условиях.

— Это такая штука, благодаря которой руководитель будет заранее знать, сколько солдат могут заболеть, — рассказывал Кастельяни. Оказалось, высота пагубно воздействует на сплоченность подразделения. Если солдат без акклиматизации на вертолете или парашюте поднимается с высоты уровня моря на высоту около 4000 м, он может стать замкнутым, агрессивным и не способным к согласованным действиям. При попытке проведения согласованных, высокотехничных операций эти качества оказываются губительными. Разумеется, эти таблицы не настолько точны, чтобы узнать, как будет действовать конкретный человек в напряженных природных условиях, но они многое говорят о том, каких результатов добьется группа в целом. А в некотором отношении сводные показатели важнее. Кастельяни объясняет это так: если командир «знает, что 25 % его состава, вероятно, окажется нетрудоспособным из-за подъема на высоту, то, чтобы выполнить задание, он сможет взять с собой на 25 % больше людей». В ходе недавнего полевого испытания, в рамках которого военное подразделение совершило стремительный подъем к вершине Денали (ее высота 6000 м, и это самая высокая гора в Северной Америке) на Аляске, приложение точно показало, сколько людей заболеют и будут вынуждены спуститься, чтобы прийти в себя.

— Начальство было довольно, — заявил Кастельяни.

В USARIEM, разумеется, не упускают из виду и пределы человеческой выносливости. Однако, чтобы армия была успешной, она должна контролировать и множество других, менее значительных, более повседневных вещей, которые происходят далеко от линии фронта. Когда я приехал в институт, я узнал, что Кастельяни развивает новый проект, в рамках которого будут исследовать подвижность рук при низких температурах. Задолго до появления симптомов гипотермии или обморожения у человека замедляется мелкая моторика. Такое замедление — один из первых признаков того, что человек замерзает. Потеря подвижности рук означает, что оказавшийся в Арктике солдат при попытке заменить спущенную шину не сможет навернуть гайки на болты. А когда выходит из строя транспортное средство, вся цепочка поставок начинает работать уже не так эффективно, как следует.

Лаборатория Кастельяни расположена на четвертом этаже массивного учебного корпуса, где находились подсобные помещения института. Здесь спаренные камеры оборудованы самой современной системой охлаждения и ветровым двигателем, который заставляет холодный воздух циркулировать по стенкам из металлической сетки. Команда рядовых с именными жетонами на липучках и в мешковатой форме готовили проведение эксперимента, поучастовать в котором, по словам Кастельяни, мне нельзя. Для этого нужна справка от врача. Когда Кастельяни сказал, что мне придется приехать позже, я был немного разочарован — ведь я проехал полстраны, чтобы совершить заплыв, изматывающий даже рейнджеров, или чтобы часами мокнуть под дождем с ректальным зондом. Очевидно, в армии, чтобы получить травму на вахте, непременно нужна бумажка.

Справившись с разочарованием, я иду за ним в камеру, оснащенную беговой дорожкой, складным стулом и карточным столом. Кастельяни надевает черную балаклаву, теплую зимнюю куртку и садится. Я, в тонкой белой рубашке, сажусь напротив. Сначала ветерок, постоянно дующий от вентилятора, освежает, но я понимаю, насколько это изматывает, если сидеть здесь долго. Солдат — помощница Кастельяни, дрожит, стискивая побелевшие руки. Кивнув в ее сторону, Кастельяни говорит, что у нее, должно быть, болезнь Рейно, заболевание, которому подвержены в основном женщины. Из-за него они становятся особенно восприимчивы к холоду. А Кастельяни, очевидно, совершенно уютно в своем наряде. Он взмахом руки велит помощнице продолжать, и она ставит перед ним перфорированную плиту. Эта штука похожа на какую-то детскую игру 1950-х годов. На ней два параллельных ряда круглых дырок, два набора коротких металлических колышков и толстых круглых шайб.

Тест на коммутационной доске Пердью — стандартная проверка для оценки подвижности рук. Цель в том, чтобы оценить, насколько быстро человек подхватывает мелкие металлические детали и вставляет их по порядку в расположенные в ряд отверстия, надевая при этом на вставленные колышки еще более мелкие шайбы. Это не просто забавная игра. Страшно представить, насколько трудно выполнять эти мелкие движения. Я недоверчиво смотрю на Кастельяни: и для этого-то испытания мне нужна справка от врача? Кроме того, мне интересно, неужели так действительно можно объективно оценить, насколько холод мешает солдату, скажем, поменять колесо в Арктике или нажать пару кнопок на айфоне?