Беатрис посмотрела на подругу. Черноволосая, голубоглазая, жизнерадостная и — после появления двоих детей — аппетитно округлившаяся, Люси в новом темно-бордовом платье выглядела весьма привлекательно.

— Привет, Люси.

— Как идет дело? — спросила Люси.

— Очень хорошо, мадам. — Полли посмотрела на свою работу. — Хотя странно видеть леди в мужских брюках.

— В самом деле.

— Мне нравится. — Беатрис оглядела брюки, которые сейчас подгоняли по ее фигуре. — И очень удобно. Может быть, когда-нибудь они войдут в моду.

— Сомневаюсь. — Люси посмотрела на Полли. — Леди Дэнбери пришла на примерку. Поторопись к ней. А я закончу с миссис Пул.

— Oui, madame. — Полли вынула изо рта булавки, вскочила на ноги и исчезла за занавесом.

Беатрис вопросительно посмотрела на подругу:

— И что ты думаешь?

— Я думаю, что из Полли выйдет толк. Она на улице была всего около года. Дух у нее не сломлен.

— Ты, вероятно, права.

Они обе знали, что помочь их академия могла лишь тем женщинам, которым удавалось, несмотря на тяжелые испытания судьбы, сохранить силу духа. У многих слабенькое пламя погасло задолго до того, как им была предложена помощь.

Люси зашпилила складку на брюках.

— Я полагаю, что эта внезапно возникшая потребность в мужском наряде связана с поисками реликтов твоего дяди?

— Да. Я хочу сегодня вечером сопровождать графа Монкреста, но есть такие места, где леди не может появиться в платье.

— Не буду спрашивать, о каких местах ты говоришь, — сдержанно сказала Люси. — Но советую быть весьма осторожной. Есть успехи в поисках?

— Кое-какие есть. Но не буду утомлять тебя деталями. А ты должна держать все в абсолютной тайне.

— Я понимаю. — Люси поднялась и посмотрела в глаза подруги. — А как у вас с Монкрестом?

— Что ты имеешь в виду?

— Беатрис, сегодня я встретила его. Я наблюдала за вами несколько минут. И я знаю тебя лучше кого бы то ни было. Неужели я не вижу, какое действие он на тебя оказывает?

Беатрис застонала:

— Очень заметно?

— Мне — да. — Люси нахмурилась. — Ведь ты влюблена в него! Разве не так?

— Я связана с ним общим делом. Это ведь не одно и тоже.

— Боюсь, что ты обманываешься.

Беатрис начала было спорить, но затем вдруг замолча. Люси действительно знала Беатрис лучше, чем кто-либо другой. Как это и водится среди подруг. А Беатрис и Люси дружили с детства.

Когда-то очень давно они заключили договор. Никто из них не выйдет замуж иначе как по любви. Обе так и поступили Обе потом сожалели об этом.

За год до того как Беатрис обвенчалась с Джастином, Люси вышла замуж за Роберта, который оказался неисправимым картежником.

Беатрис помнила, как однажды холодным зимним вечером Люси появилась на пороге ее дома с маленьким потрепанным чемоданчиком в руках, в котором находились ее нехитрые пожитки.

— Какими судьбами ты здесь? — спросила Беатрис.

— Мне больше некуда идти, — осипшим от плача голосом сказала Люси. В глазах ее читалось отчаяние. — Роберт все проиграл в карты и пустил себе пулю в лоб. Две недели назад. Его кредиторы забрали все. У меня ничего не осталось.

— Ой, прости меня, Люси! Правда, что касается денег, то я мало чем могу помочь. Джастин мне почти ничего не оставил.

— Я в полном отчаянии.

— Входи. — Беатрис придержала дверь. — Что-нибудь придумаем.

Беатрис рассказала подруге свою историю.

— Все очень трагично. — Она высморкалась в платок. — Джастин страстно любил ее и продолжал любить все время, пока мы были с ним в браке. Он погиб, пытаясь по дереву забраться в ее спальню. Это была несчастная любовь. О такой любви пишут только в романах.

— Ах, перестань! — Люси прищурилась, глядя на подругу поверх чашки с чаем. — Мне так кажется, что Джастин Пул не любил никого, кроме самого себя. Он только и знал, что потакал своим капризам. И вообще имел склонность к мелодраматическим поступкам. Он очень напоминает мне моего Роберта.

Беатрис высморкалась и, подумав, сказала:

— Кажется, теперь я понимаю, Люси, почему всегда считала тебя своей лучшей подругой. Люси вздохнула:

— Я не могу слишком долго злоупотреблять твоим добрым отношением. Мне надо решить, что делать. Конечно, можно было бы преподавать, но я содрогаюсь при одной мысли о том, что буду гувернанткой.

— Я тоже. Мои родители, как и другие члены моей семьи, помочь мне не в состоянии. Ты ведь знаешь, что у них нет лишних денег.

— У тебя хотя бы есть родственники. У меня никого нет.

Против этого возразить было нечего.

— Знаешь, я решила попробовать написать роман, прежде чем идти в гувернантки, — доверительно сказала Беатрис.

— К сожалению, у меня нет к этому таланта, и ничего, кроме короткого письма, я написать не в состоянии.

Беатрис обратила внимание на платье Люси. Оно выглядело очень элегантно и модно, хотя неоднократно перекраивалось и переделывалось. У Люси был явный талант к этому.

— Как твой французский?

— Конечно, малость подзабыла. А что?

Беатрис загадочно улыбнулась:

— Мне говорили, что французский язык в моде у светского общества.

Что-то вроде надежды блеснуло в глазах Люси.

— Ты что-то хочешь предложить?

— Но нужно будет заниматься торговлей. Люси на мгновение задумалась.

— Мой дед, а еще раньше и прадед занимались торговлей. В те дни в семье было достаточно денег. Надеюсь, у меня тоже получится.

Если не считать того, что Люси вышла замуж за картежника, она всегда отличалась практичностью.

— Это была большая, трагическая любовь, — объясняла Белла — О такой любви только в романах можно продать Идеальный духовный и физический союз. Бедная Беатрис! После того как Джастина Пула убил на дороге разбойник она поклялась больше не выходить замуж.

— Подумать только! — Лео снова закружил ее в вальсе. Вечер был в разгаре. Несмотря на прохладную ночь, здесь в танцевальном зале, освещенном множеством свечей где собрались сотни разнаряженных мужчин и женщин, было жарко. Капли пота поблескивали на лицах многих танцующих.

При каждом повороте Арабелла бросала взгляд на толпу Лео знал, что она высматривает Пирсона Бернби, который, к счастью, пока еще не появился в зале.

Лео удалось увидеть Беатрис, которая стояла рядом с тетей потягивала лимонад и смотрела на танцующих. И хотя он был сердит на нее за шантаж, при виде ее он испытал удовлетворение и какое-то тихое волнение.