И Киссинджер признает, говорит, что мера достижения Сталина - это изменение расписания войны. Но еще - и конфигурации. Потому что англосаксы не могли войти в Восточную Европу, надо было оборонять Западную, - Гитлер же сначала пошел на Запад. А что значит -они не могли войти в Восточную Европу? Значит, и после победы они тоже не могли прийти в Восточную Европу, потому что там мы были в силу конфигурации. А овладение Восточной Европой, создание между немцами и русскими буфера из мелких, не самостоятельных государств от Балтики до Черного моря, - это главная геополитическая стратегия англосаксов за весь ХХ век. Поэтому как тут было потом не начаться «холодной войне»? Ведь Восточная Европа опять стала «чужой добычей»: до этого она была под контролем Германии, а теперь - под контролем России. И они бы дождались, пока бы нас в тундру не оттеснили. Конечно, потом бы немцев в итоге прижали, но и нам бы никогда не позволили вернуться на наши исторические западные рубежи. То есть, в европейскую часть, то есть оторвали бы Украину...

И все, что произошло в 91-м, - оно бы произошло тогда, только еще при нашем полном разгроме. Поэтому для нас это был бы конец нашей истории, причем абсолютный. Что касается территорий, в которые после пакта вошли наши войска. Вот эта Западная Украина, которую Польша называет своей, и которую Сванидзе тоже называет Восточной Польшей. Вообще-то, эта территория, захваченная Пилсудским и оккупированная им в 20-м году -это территория Российской империи. Но раздел Украины и Белоруссии Пилсудским почему-то тоже не клеймится, как преступление века. А возвращение их в лоно исторического государства Российского, пусть и в коммунистическую державу, - это почему-то преступление. Кроме кусочка Буковины, который действительно не был до Первой мировой войны российским, все остальное было нашей территорией, захваченной Пилсудским.

Далее - Бессарабия. Румыния ее захватила в 1918 году, вопреки берлинскому трактату. И, кстати, если прибалтийские страны большевики отдали и подписали им независимость в 1920 году, то захват Румынии и Бессарабии последовательно не признавался с самого начала. То есть, это был вообще правовосстановительный акт.

Так что это конец нашей истории был бы. Поэтому война была неизбежна на оба фронта. Да, и, конечно, сербы, которым мы должны быть благодарны, хотя многие наши либералы говорят, что мы вот сербам сочувствуем, мы за них всегда. Да не из-за них борьба, а из-за геополитического положения славянских народов в стратегическом регионе Балкан и проливов.

Гитлер навязал сербскому правительству пакт о нейтралитете в марте, и народ вышел на улицы с тезисом «Лучше в гробу, чем быть рабу». Все это было. И Гитлер 37 дивизий там держал, потому что началось сопротивление, и план «Барбаросса» был отложен на шесть недель. Вот я не знаю, что было бы с Москвой, если б не 22 июня, а, скажем, в апреле-мае было нападение? И это сделали сербы, которые, кстати, из всех европейских наций, кроме народов исторического нашего российского государства, больше всех потеряли в сопротивлении Гитлеру. Потеряли каждого 12-го. Причем там, надо отдать честь, даже борьба между идеологиями, между монархистами, православными и коммунистами Тито не помешала борьбе с Гитлером - они воевали между собой, но и те, и другие были союзниками антигитлеровской коалиции, не запятнавшими себя коллаборационизмом с оккупантами.

- Наталья Алексеевна, вся Европа знала о том, что Гитлер готовится к войне, что война будет на два фронта. И не могли объединиться, чтобы его разгромить еще в зачатке? Вот это совершенно непонятно. Если б силы России, Франции, Англии...

- Помешали противоречия между государствами. К тому же гитлеровская машина была очень мощной. Документы это доказывают. Это не какое-то мое желание защитить и выгородить сталинское руководство. Отнюдь нет, оно совершило и массу ошибок. Я бы предпочла нашу историю без Ленина и Сталина, честно вам скажу, хотя признаю, что Россия к моменту революции нуждалась в масштабной модернизации всех аспектов ее жизни. Но лучше было бы без революции, без большевиков. Однако история не знает сослагательного наклонения. Я вижу, что политика, особенно Британии, которая была главной стратегической силой тогда, которая за весь Запад сочиняла проекты, которая интриговала. Это было -повернуть Гитлера на нас. Цитаты есть. И из выступлений лидеров, так сказать, британской элиты, и руководства, и правительственных кругов - о том, что надо дать возможность Гитлеру удовлетворить свои аппетиты, амбиции на востоке, тогда мы обезопасим себя на западе и т.д.

То есть, как вот льву надо кинуть кусок мясо, и лучше, конечно, чтобы это мясо варварское было, наше. Не говоря уже о том, что было еще и извечное желание лишить нас балтийских побережий. О, если проследить британское отношение к обретениям Петра Великого. Вот сейчас они наслаждаются тем, что через 200 лет Прибалтика снова вошла в орбиту Запада. Им бы еще Калининградскую область обратно отнять - вот это мечта. Это главное, кстати, негативное, серьезное очень изменение в Европе. То, что там Польша или Румыния делают, честно говоря, никакого особого значения не имеет. А вот Прибалтика -это стратегический регион, который изменил Петр Первый, когда вышел к Балтике. Это сделало Россию великой державой.

- С нами стали считаться?

- Да, без нас уже ни одна пушка в Европе не стреляла. И мечта нас отбросить от этих позиций, конечно, жила все время. Я в своей большой книге «Россия и русские в мировой истории» прослеживаю отношения великих держав к России в моменты катаклизмов - таких, как Первая мировая война, революция, Вторая мировая, перестройка и распад СССР. Вы знаете, силовые линии давления просто одинаковые. А карта расширения НАТО точно совпадает с картой пангерманистов 1914 года.

- Наталья Алексеевна, рядом с советниками, руководителями государства нет историков. Наверное, если бы были, когда Борис Николаевич все эти дела делал.

- Вы знаете, там было замешано такое. Дело в том, что Борис Николаевич был ставленником определенной идеологической группы, которая все свое будущее связало с прозападной ориентацией. Хотя у него было интуитивное, естественное и правильное отношение. В коммунальной квартире были комнаты по-своему построены. Если вдруг делиться, то надо как-то все-таки по справедливости.

Ну, на самом деле, почему Запад так ликовал, когда распался Советский Союз? Неужели коммунизм был так для него опасен? Вот после войны, действительно, коммунизм был привлекателен для не западного, так называемого третьего мира, который эмансипировался. Советский Союз, победивший фашизм, стал символом, а фашизм - это грех Запада в глазах всего мира. И мы победили его. Тогда шла борьба за третий мир. Но к 90-м годам коммунизм был абсолютно безопасен просто в силу его абсолютной непривлекательности.

- Не популярен?

- Да. Ликование имело другую причину. И Бжезинский ее выразил. Наконец-то рухнула ненавистная Российская империя. И недаром же нас заставили заплатить за тоталитаризм 300-летней русской истории.

- Как, по-вашему, почему до сих пор не рассекречены документы генштаба и руководства ЦК ВКП(б) предвоенных лет в советских военных архивах, а также документы Ставки ВГК.