– Ну, как там мой щит? – осведомился Хильмир конунг, завидев входящего сына. Ради этого он даже оторвался от тавлейной* доски, за которой сидел с Фридгейром, старым воспитателем Наследника.

Конунг Хильмир был невысок ростом, но плотен и любил одеваться ярко, чтобы придать своей фигуре внушительность. Голова его наполовину облысела, и простиравшийся до самого затылка лоб придавал конунгу вид очень мудрого человека. Сзади вились красивые, темные, полуседые кудри. Брови Хильмира конунга оставались черными, но борода почти вся поседела. (Хильмир конунг женился не очень молодым, и сейчас ему уже перевалило за шестьдесят.) Рядом с черным мехом накидки из говорлинских соболей белая борода смотрелась красиво и благородно. Грудь Хильмира украшала так называемая «морская цепь» – золотое изделие, привезенное с уладских островов. Считалось, что «морская цепь» обеспечивает жителям Слэттенланда удачу в рыбной ловле, морской охоте и торговых поездках, поэтому конунги берегли ее, как одно из своих главных сокровищ.

– Щит уже готов, но я подумал, что тебя он не порадует и лучше я возьму его себе, – непринужденно ответил Наследник. – Агнар все перепутал и вместо Затмения Богов изобразил возрождение мира. Поскольку ты стоишь за квиттингскую войну, а я против, то людям будет более понятно, если «мирный» щит повешу возле своего места я. Если, конечно, ты не передумал.

– А почему ты думаешь, что я должен передумать? – Конунг выразительно поднял брови и внимательно посмотрел на сына. Они беседовали об этом предмете уже неоднократно и хорошо знали мнение друг друга.

– Потому что скоро у нас будут новости. К Стюрмиру приплыли квитты. Наверняка они что-то привезли. Я подумал, неплохо бы устроить пир сегодня или завтра.

– Конечно! – тут же согласился Хильмир конунг. Насчет пиров его никогда не приходилось уговаривать. – Надо оказать гостям эту честь. Если они приплыли к конунгу, то наверняка это достойные люди. И Стюрмир будет доволен.

– Я не против того, чтобы он был доволен, но мне хотелось бы поскорее узнать их новости! – мягко добавил Наследник, направляя мысли отца в нужное русло. – Весам не вечно качаться – нам давно пора принять какое-то решение. Мы думаем с самого начала зимы – достаточно долго, чтобы нас не сочли торопливыми.

– Я знаю, как тебя уважают, но не боишься ли ты, что тебя сочтут… чересчур осмотрительным? – вступил в беседу Фридгейр. – В мое время кровь у молодых была погорячее! Хе-хе! – Он хрипло хохотнул, точно хотел подзадорить не по годам трезвого и расчетливого Наследника. – Все знают: это ты против того, чтобы дать Стюрмиру корабли и войско. Конечно, снарядить хороший корабль стоит очень дорого, но многие говорят, что скупиться сейчас – неумно.

– Ввязываться в чужую войну – тоже неумно! – ответил Наследник, и только сейчас в его голосе впервые послышалось раздражение. Об этом они говорили уже не раз, и ему досадно было видеть, что его слова не производят нужного воздействия на престарелых юношей, жаждущих вернуть подвиги молодости. – Не тронь змею – она не укусит. Не хватайся за горящую головню – не обожжешься. Чужая война – как змея. Пока она за морем – нам нечего бояться за себя. Но стоит нам дать Стюрмиру людей, и мы уже не будем в стороне. Зачем нам терять людей и корабли ради квиттов?

– А железо? – напомнил Хильмир конунг. – Ты забыл, сколько серебра мы имеем только с «железных» пошлин?

– Едва лишь мы объявим себя сторонниками Стюрмира, как фьялли начнут грабить наших торговцев. Спроси купцов – они этого хотят? Нам будет трудно торговать и с фьяллями, и с раудами, и с хедмарами, и с вандрами – со всеми, кто севернее фьяллей! А ведь туда наши люди возят хлеб! Мне странно, что я должен объяснять кому-то такие простые вещи! – в сердцах окончил Наследник.

– Все это верно, но торговые люди говорят и другое! – не сдавался Хильмир конунг. – Если фьялли разорят железную добычу на Квиттинге, то где мы будем брать железо? А если мы им поможем, то наши купцы будут получать от Стюрмира конунга железо вдвое дешевле и торговать по всему Квиттингу за половинную пошлину! Ты думаешь, это не стоит похода? Твоя мать считает, что стоит!

Наследник махнул рукой. Война – не тот предмет, о котором женщины могут рассуждать со знанием дела. А вот к мнению части торговцев, которое только что высказал его отец, и правда стоит прислушаться. Слэтты, ведущие торговлю, никак не могли прийти к согласию. На полное общее согласие Наследник не рассчитывал – в человеческом море у каждой капли всегда будет свое мнение. В конце концов, способность иметь свое мнение отличает свободного человека от раба. Но необходимо уловить мнение большинства. Конунгу, который этого не может или не хочет, стоит отправиться в девичью и сесть за прялку.

В покой заглянула Альвборг. Овдовев, она вернулась с дочкой обратно к родителям, и ее по-прежнему называли здесь йомфру – «молодой госпожой».

– Где вы все? – Она улыбнулась, и блеск ее белых зубов, сияние ясных глаз пролили солнечный свет в хмуро молчавший покойчик. – Правду говорят, что сегодня у нас будет большой пир?

– В этом доме слухи не ловят ушами, а вдыхают вместе с воздухом! – весело воскликнул Хильмир конунг, обрадованный появлением любимой дочери. Малоприятный спор с сыном мгновенно испарился из его памяти. – О любом моем решении все знают раньше, чем я его приму!

Поняв это как согласие, Альвборг засмеялась и прошла через покойчик к отцу; Хильмир конунг обнял ее одной рукой, не вставая с места. Двадцатисемилетняя Альвборг была очень красива: высокая, статная, румяная, она любила улыбаться и везде привлекала к себе восхищенные взгляды. Тревоги и сомнения никогда не темнили ее лица, никто не видал ее в дурном расположении духа, не слышал от нее недоброго слова, и в Эльвенэсе ее прозвали Альврёдуль – Светило Альвов. Вдовье покрывало она давно сбросила и носила на голове неширокую полотняную повязку, сплошь расшитую золотом, из-под которой роскошной волной ниже пояса ниспадали ее светло-русые волосы. Платье из красной шерсти, золоченые застежки не выглядели слишком нарядными для буднего дня, а казались неотъемлемой частью ее сияющего солнечного существа. Дочь Хильмира считалась одной из лучших невест всего Морского Пути, но без колебаний отвергала любое сватовство, не желая снова менять привольную и веселую жизнь родного дома на чужую семью и занудные заботы по хозяйству.

– Мы приглашаем на пир квиттов? Это ты придумал, Наследник? – весело спросила она брата и слегка погладила его по гладко зачесанным волосам. Задумчивость на чеканном лице Хеймира сказала ей, что есть новости, но Альвборг не слишком интересовалась тем, что ее не касалось. – Ты молодец! У нас так давно не было хорошего пира!

– А то как же! – согласился Наследник. – Уже дней пять, а то и шесть. И почти столько же мы не слышали новых песен Сторвальда Скальда…

Он прямо глянул в глаза Альвборг: не смутится ли она? Ему не хотелось заводить разговор, который никому не доставит удовольствия.

Но Альвборг только засмеялась, и ее серо-голубые глаза искрились так же ясно.

– Вот видишь! – сказала она. – Что же это за зима, если не устраивать пиров и не петь песен! Зачем тогда она нужна?