Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Адам, я… — ее глаза наливаются слезами. Она растеряна, разбита, опустошена… тянется к нему неуклюже, словно бы судорожно пытается зацепиться за что-то, что могло бы ее здесь задержать.
— Хватит, Кейти… Успокойся уже и пытайся строить свою жизнь без меня… Меня больше нет в твоей жизни. Считай, что этой встречи вовсе и не было… Стража!
В дверях тут же появились двое неприметного вида мужчин. Руки Кейтлин в судорожном танце пытаются ухватиться за Адама, она виснет на его шее, словно бы от этого зависит ее жизнь.
— Адам, пожалуйста! Я люблю тебя! — истошный крик, разрывающий тяжкую тишину комнаты. Молчаливые охранники невозмутимо подхватывают ее под руки и пытаются выволочь наружу. Она брыкается и сопротивляется. От былой элегантности нет и следа.
Но мужчине это уже не интересно. Он даже не смотрит в ее сторону, несмотря на непрекращающиеся призывы и обращения.
Мгновение — и они остаются в комнате с Омаром лишь вдвоем.
— Господин, — тихо обращается к Адаму Омар, — девушку засекли на выезде из Венеции. Она едет в направлении Флоренции. Приказать перехватить?
С секунду он думает. Между бровями пролегает напряженная складка…
— Нет, Омар… Оставьте ее в покое. Никакой слежки больше… Пусть идет… Проводи Кейтлин и можешь быть свободен. Я более не нуждаюсь в твоих услугах. Деньги на твоем счету позволят тебя чувствовать себя хорошо в любой точке мира, где бы ты ни решил обосноваться и чем бы ни решил заняться…
— А что же Вы, господин? — не без тени сожаления в голосе произнес евнух.
Адам печально усмехнулся.
— Я? Самому было бы интересно узнать ответ на этот вопрос, Омар…
* * *
Лондон, спустя полгода
— Быстрее, гаттина (итал. — котенок), давай, моя хорошая, прячься сюда, — мать обняла ее, нежно поцеловала и посмотрела в глаза. Глубоко, выразительно. Так, как умеет только мать, — девочка моя, что бы ни случилось, что бы ты ни услышала, ни в коем случае не выдай себя! Никто не должен знать, что ты здесь!
— Мама, где папа? — спросила она взволнованно. На душе было не хорошо. Ника сама не понимала, что происходит, но отчего-то сильно волновалась. До дрожи в коленках и неприятного чувства тошноты в желудке и рези в животе.
Она спряталась в материнской гардеробной. Небольшая щель в двери позволяла ей видеть, что происходит в комнате. Минута, вторая — в покои правительницы Таифа с грохотом вломились. Ника сначала отпрянула от своего секретного места наблюдения, но любопытство все же победило страх — и она снова приложилась к зазору.
— Карла, — услышала, как статный молодой человек, красивый и пугающий одновременно, грозно-повелительно обращается к ее матери.
Та стояла у окна спиной ко входу, обхватив себя руками и смотря вдаль. Казалось бы, шумное появление посторонних в комнате нисколько ее не испугало и не удивило.
Она медленно повернулась к мужчине. Приподняла голову, чтобы заглянуть в его глаза — тот был слишком высок.
— Ну что, дракон, ты доволен теперь? Пришел и за мной? — спрашивает спокойно, даже отстраненно.
Мужчина сглатывает.
— Ты не несешь греха своего мужа, женщина. Уходи, я отпускаю тебя.
Та хмыкнула в ответ.
— Серьезно? Грозный и могучий шейх Макдиси решил проявить милосердие? А почему ты не спросил, нужна ли мне эта твоя свобода?! Может быть, я бы хотела отправиться вслед за мужем…
— Прекрати, Карла, — осек ее мужчина жестким, даже металлическим тоном, — ты прекрасно знаешь причину всего, что произошло! У вас был шанс жить спокойной, безбедной и безмятежной жизнью! Но твой муж встал на путь войны — грязной и бесчестной! Он решил бить в спину — а такое простить нельзя… Забудь о нем! Думай о себе и о дочери!
Снова усмешка. На этот раз замешанная на отчаянии и сожалении. Да, наверное, она сожалела сейчас… Сожалела, что все обернулось именно так…
— Я не могла на него повлиять, Адам, — тихо, измученно произнесла Карла, — никогда не могла, кто бы что ни думал… Старалась не вникать, не думать…
— Ты свободна… Ты красивая женщина и обязательно еще найдешь свое счастье. Случилось то, что случилось. Я не буду раскаиваться перед тобой за то, что убил твоего мужа. Но и кичиться этим тоже не стану. Я сожалею, Карла. Поверь мне… Если бы я мог… — на секунду маленькой Нике показалось, что мужчине тяжело говорить. Он словно бы тоже пытается совладать с эмоциями, — тебя ждут верные слуги. Ты имеешь право забрать все, что пожелаешь. Все деньги Ибн-Филов также переходят к тебе, мне они не нужны. Уезжай отсюда, и поскорее. И попытайся забыть. Попробуй…
Ника дергается. Единственное, что сейчас звучит в ее детском израненном сознании — слова этого безумно красивого и безумно ненавистного ей мужчины «убил твоего мужа»… Так вот что случилось… Папа убит… А это убийца ее отца… Тот, кто повинен в том, что их счастливая жизнь в один прекрасный день превратилась в ад. Она падает на пол, теряя равновесие. Адам резко поворачивает голову на шум. Ника замирает. Ей кажется, что их взгляды пересекаются, хоть он и не должен ее видеть — щель слишком узкая. Минута или вечность — они смотрят друг на друга через преграду. Время словно бы замирает. И Ника не может понять, что с ней происходит. Она словно бы в оцепенении, первобытный страх сковал все ее инстинкты — она словно бы уже и не жива. Волнение, необъяснимое и непонятное, замешанное на чем-то большем, неизведанном. А потом глаза снова возвращаются к матери, которая пытается отвлечь внимание рокового собеседника от гардеробной.
— Я уйду, шейх Адам Макдиси, но не пожелаю тебе ни счастья, ни удачи!
Новая картинка перед глазами. Она-юная девушка, подросток. Сколько ей тогда было? Тринадцать-четырнадцать? Центр Флоренции, неторопливая река Арно, нелепый и влекущий мост Понте Веккио, похожий на старую шкатулку с множеством отделений… Здесь прошло ее отрочество. Здесь началась ее юность. Она у материнской кровати. В комнате пахнет лекарствами и травами. И еще чем-то. Нехорошим, пугающим. Она потом поймет, фаталы ее научат. Это запах приближающейся смерти…
Карла Сфорца, некогда прекрасная супруга правителя Таифа, так и не смогла
