Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А вы знали, что у Мунира ибн-Фила уже есть две жены, которые спрятаны от глаз общественности, как то и предполагает восточная традиция? Ну-ну, станет очередной его тенью, пока искушенный деспот не найдет себе новую игрушку…» Когда правитель Таифа официально заявил о разводе со своими предыдущими супругами, а у его новой избранницы появился свой личный сайт и команда протокольщиков, прикусить языки пришлось еще раз.
За год с небольшим итальянская красавица, Таифская роза, как прозвали ее журналисты, продолжала быть одной из самых популярных медийных персон, теперь однако с разделов моды переехав на страницы светской хроники и мировой политики. Благотворительные ужины, званые обеды, гуманитарные акции, общественная активность. О деятельной жене Эмира говорил весь регион. И даже завистники вынуждены были признать — молодая итальянская роза смогла сделать то, что не удалось большинству спутниц закрытых и загадочных арабских правителей — приручить того, кто, казалось бы, не способен быть прирученным.
Только во всей этой прекрасной сказке было одно «но». Сказка, в которую попала красавица, была далеко не из детской доброй книги. Мунир Ибн-Фил никогда не считался ни прогрессивным, ни открытым правителем. Напротив, на фоне своих стремящихся к развитию и либерализации соседей его меры управления были не просто консервативными, а репрессивными, даже деспотичными. Репрессии, политические убийства, нетерпимость к инакомыслию и крайне жестокие меры дознания при необходимости- всеми этими вещами не удивишь, пожалуй, ни одно восточное государство. Но даже в плеяде самых жестких руководителей он мог дать фору всем остальным. Вся красивая публичная активность красавицы- супруги же воспринималась по факту не иначе, как красивая обертка, пустой звук, ширма, прикрывающая неказистую реальность.
Многие недоумевали, зачем он в принципе допускает весь этот бессмысленный театр со своей женой в главной роли. Умудренные же в хитросплетениях и правилах большой политики прекрасно понимали, у каждого тирана должна быть своя слабость. Даже абсолютному злодею надо периодически быть с кем-то или в чем-то «розовым и пушистым». Кто-то отводил душу в окружении высокородных скакунов, у кого-то была тяга к возведению монументальных, величественных дворцов, которые можно передать потомкам, кто-то увлекался филателией или флористикой… Мунир Ибн-Фил боготворил свою жену.
Прошло более двух лет с тех пор, как прекрасная Карла Сфорца озарила Таиф своим появлением. Ее влияние росло пропорционально любви мужа. А с ней- росли и амбиции, желание снова блистать, снова светиться в громких заголовках. Она жаждала все того же внимания, что имела будучи популярной моделью, поэтому с такой охотой откликнулась на очередное предложение парижского «Лога» выпустить эксклюзивный материал о своей персоне. Каким же горьким и обидным было разочарование, когда вместо согласованного и одобренного текста журналюга выпустил своего рода отзыв — впечатление о визите в страну «загадочного диктатора»… И та роль, какую писака отвел ей… «Постельная игрушка правителя, девочка для утех»… Как можно было теперь жить?!
Через неделю весь регион обсуждал новость о том, что приехавший в Таиф в сезон весеннего цветения роз журналист французского журнала был найден с перерезанным горлом в одной из сточных канав парижского Сан-Дени (прим. — неблагополучный район Парижа, населенный преимущественно эмигрантами из Африки и Ближнего Востока). Все гадали, что же послужило триггером для жесткой расправы правителя Таифа с горе-журналистом- в его причастности никто даже не сомневался. Озвученные в статье оскорбления или все же то, что тот пытался флиртовать с молодой правительницей и слишком смело, дерзко и открыто на нее смотрел… Мало кто тогда знал, что амбициозная и разбалованная вниманием мужа Карла так сильно разнервничалась из-за вышедшей публикации, что потеряла их первенца.
Потом были другие попытки зачать малыша… Год, второй, третий… Аллах тому свидетель, была бы жена менее дорога сердцу эмира, он бы, не задумываясь, оставил ее, но…
Тем долгожданнее для них была новость о ее очередной беременности… На этот раз Карла предпочла скрывать свое счастье от всего мира. Выносила и родила в строжайшем секрете. За родами последовало тихое, спокойное материнство, тоже вдалеке от внимания прессы и общественности. Правитель Таифа был счастлив. И даже факт того, что у них родилась девочка, не омрачил Муниру Ибн-Филу, не имевшему до брака с Карлой детей, радость отцовства. В жизни и сердце жестокого, беспощадного мужчины теперь расцвела вторая роза, еще более трепетно им оберегаемая и пестуемая- Никаула- малышка с глазами матери и волей отца, как он сам любил про нее говорить. И пусть недруги усмехались втихую, кривя рты в нелепых подозрениях о неверности жены — как иначе, мол, как объяснить то, что две другие жены Мунира, равно как и все его многочисленные любовницы, так и не смогли от него понести, а эта итальянка вдруг смогла… Сам он хорошо знал ответ на эту загадку своей судьбы…
С определенного времени Мунир Ибн-Фил знал ответы на многие вопросы, правда, не всегда понимал, как их трактовать… Предсказательница Ишта появилась во дворце из ниоткуда. Она пришла на закате за несколько месяцев до появления Карлы в жизни Мунира. Неизвестная старуха, облаченная в черные тряпки, на первый взгляд, потерянная и обезумевшая… Ее приняли за бездомную попрошайку, хотели накормить и выставить прочь, но… когда та начала говорить странные, пугающие вещи, которые знать попросту не могла, решили оставить, приглядеться…
На тот момент, когда Мунир Ибн-Фил встретился с ней на пороге своего тронного зала, она жила при дворце уже около месяца и настолько сумела поразить его обитателей из числа слуг своими предсказаниями и проницательностью, что ничего, кроме молчаливо-почтенного смирения не вызывала.
— Как ты смела сюда войти, старуха?! — вскипел он, увидев облаченную в лохмотья черную фигуру на пороге, — кто пропустил тебя сюда? Как ты смогла сама найти дорогу?!
— Мне не нужен провожатый, Мунир Ибн-Фил, чтобы найти дорогу к твоему трону и твоим мыслям… Я и так все знаю… Я знаю правду, правитель.
Мужчина злобно усмехнулся.
— Забавная старуха… Только этот факт оставляет тебя все еще живой. Ну и поведай же мне, что там, в моих мыслях?
— Ты думаешь о том, что бесплоден, потомок Великого слона. Вот что гложет тебя. Но это не так. Просто твоя кровь слишком древняя, ее нужно разбавить, но ты не сможешь сделать это с кем попало, как это делают другие. Такие, как ты, потомки Первых, могут иметь продолжение только от своей пары, от достойной…
Лицо жестокого эмира на миг исказила гримаса
