На следующее утро секретарша Шенберга позвонила мне и сказала, что я должна приехать к определенному часу для подписания контракта. Я явилась за полчаса до назначенного времени, но мою пунктуальность никто не оценил, потому что мне пришлось ждать больше часа, пока глава студии разбирался с другими делами. Когда Шенберг наконец принял меня, то протянул мне для подписи семилетний контракт, не тратя время на разговоры. Среди прочего документ включал в себя недвусмысленно изложенное обязательство не подкладывать студии свинью и не заводить детей за все время действия контракта. Меня так и подмывало спросить у Шенберга, есть ли схожий пункт в договоре у мужчин, но я решила не искушать судьбу. В строке об актерском псевдониме, под которым меня будут указывать в титрах, стоял пропуск, и я указала на это Шенбергу. Сняв трубку, он рявкнул в нее:

– Энни? Пришли ко мне Годдарда, срочно! – Бросив трубку на рычаг, он повернулся ко мне. – Кстати, вчера я просил вас подумать над псевдонимом. Что-нибудь придумали?

Я предложила два варианта – Тина Коро, с написанием Corot на французский манер (чтобы не уходить далеко от моих настоящих имени и фамилии) и Тина Север (псевдоним, намекавший на мое происхождение). Шенберг отмахнулся от обоих предложений, даже не утруждая себя объяснениями, почему они не подходят. Не знаю почему, но я даже не подумала взять в качестве псевдонима фамилию отца – Корф. Впрочем, ее немецкое звучание тоже вряд ли пришлось бы Шенбергу по вкусу.

Зазвонил телефон, и Шенберг с хмурым видом снял трубку.

– Что? Джонни? Да, хорошо, я с ним поговорю. Джонни, как ты? Конечно, я занят, но все равно рад с тобой поговорить. – Пауза, во время которой Шенберг внимательно слушал собеседника, постукивая по столу красным карандашом. – Джонни, я уже много раз говорил тебе, что ты можешь быть со мной откровенным. Всегда, в любой ситуации. Разве не так? Ты тянешь, мямлишь… Лучше скажи сразу, чего ты хочешь. – Пауза. – Вот как? Что ж, я не буду притворяться и говорить, что рад этому, но раз ты принял такое решение, я не стану препятствовать. Когда ты возвращаешься в Лос-Анджелес? – Пауза. – Отлично. Приезжай, я тебя жду. Когда определишься с рейсом, скажи Энни, она пришлет машину, чтобы тебя встретили в аэропорту. Нет, Джонни, тебя встретят с машиной, и не надо говорить мне о такси! Все. До скорого!

Шенберг повесил трубку и, бросив карандаш, несколько раз энергично провел руками по лицу, словно этот жест помогал ему перестроиться с уровня семейных дел на деловой. Я вспомнила, что Джонни – сын продюсера, которого он в свое время со скандалом отнял у бывшей жены. Кажется, он учился в университете, но я не помнила, в каком именно.

– Гарвард ему, видите ли, не нравится, – сказал Шенберг с раздражением, обращаясь, судя ко всему, к портрету старой дамы на стене. – Делаешь для детей все, что можешь, и даже больше, а им на это плевать. – Он повел носом, как хоботом, и покосился на меня. – Забудьте то, что вы сейчас слышали. Тем более что вас это вообще не касается.

Его замечание разозлило меня, но тут открылась дверь, и в нее просочился тщедушный молодой брюнет в очках, с интеллигентным встревоженным лицом. В руках он держал два листка с текстом, отпечатанным на машинке в два столбца.

– А, Годдард! – приветствовал его Шенберг. – Это наша новая актриса, которую нам надо как-то окрестить, а это Сэмюэл Годдард из отдела связей с общественностью. Давайте, что у вас там…

Пиарщик вручил листки продюсеру и сел. Шенберг начал читать текст и нахмурился.

– Роуз, Лили… давайте весь сад переберем! Никуда не годится… Ванесса – это что, собачья кличка? Норма – она будет сниматься с Нормой Фарр, болван! Мэрилин – а это зачем? Уже есть Мэрилин Миллер[18], зритель будет путаться… Элизабет – прекрасное имя. – Однако в его тоне не чувствовалось никакого удовлетворения.

– Вам нравится, сэр? – почтительно спросил Годдард.

– Прекрасное имя для продавщицы! – проревел Шенберг. Его желтоватое лицо налилось кровью. – Какого дьявола я вам плачу деньги, если вы не в состоянии справиться со своими профессиональными обязанностями? Мне нужно имя для будущей звезды, а не для официантки!

– Но ведь есть Бетт Дэвис…[19] – заикнулся было Годдард.

– К черту Бетт Дэвис! Тем более что она не звезда. – Шенберг принялся читать список дальше. – Вирджиния… прелестно, что и говорить! У нас столько штатов – давайте их все переберем! – И он злобно сымпровизировал: – Аризона Смит! Калифорния Беркли! Чушь собачья!

У молодого человека начался нервный тик. Я отвела глаза. Мне было его очень жаль.

– Джин Норман, – прочитал Шенберг и, скомкав листки, с размаху швырнул их в объемистую мусорную корзину, стоявшую возле его стола. – Я же сказал: она будет сниматься с Нормой! Норма и Норман звучат почти одинаково! Какого черта?

Он откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы на объемистом брюхе и закрыл глаза.

– Назовите мне подряд имена звезд, – велел Шенберг, не открывая глаз. – Любые. Ну?

– Грета Гарбо, – начала я. – Джин Харлоу. Клара Боу.

– Майра Хоуп, – подхватил Годдард. – Марлен Дитрих.

– Мэри Пикфорд, – продолжала я.

– Она уже вышла в тираж, – презрительно процедил Шенберг. – И ее муженек тоже[20]. Дальше!

– Энн Хардинг. Констанс Беннетт. Джоан Беннетт[21], – перечислила я.

– Дороти Джордан, – пришел на выручку Годдард. – Клодетт Кольбер. Лоретта Янг. Кэрол Ломбард[22].

– Все мимо, – проворчал Шенберг. – Ну? Давайте дальше!

– Билли Дав, Биби Дэниэлс…[23] – Я запнулась.