— Если полуразваленный, значит, труба в нем не используется! — фантазировал Павлик. — Значит, что-то можно в ней спрятать!

На Яночку снова снизошло озарение:

— Знаю! То, что он забрал из сундука на нашем чердаке, он спрятал в той трубе! И известил об этом сообщника. В трубе они устроили склад, о котором говорил дедушка! Вовсе не малина, а труба! Капитана ужаснули результаты собственного эксперимента. Нет, ни за что на свете не станет он больше загадывать загадки этим ужасным детям: слишком уж шустро они их разгадывали. Чуть ли не с суеверным страхом смотрел он на этих ясновидящих, стараясь не обращать внимания на ехидное хихиканье сержанта Гавронского.

— Хватит, хватит, сдаюсь! — быстро проговорил капитан. — Слишком уж быстро вы разгадываете загадки. Следовало бы вас привлечь к разгадке второго документа.

— Что за документ? — поинтересовался Павлик.

— Да вторая зашифрованная записка, которую ты передал нам вместе с первой. Первую мы быстро расшифровали, догадавшись, что ключом служит каталог марок. А тут наши дешифровщики головы себе сломали и никак не могут разгадать, какой книгой пользовались в этом случае.

— Ой! — вырвалось у Павлика, и он всполошенно посмотрел на сестру. Та проявила присутствие духа.

— Так скажите вашим дешифровщикам, чтобы перестали ломать головы! — хладнокровно посоветовала девочка.

— Почему? — снова удивился капитан, хотя только что твердо решил уже ничему не удивляться.

— Не стоит ее читать, ничего интересного в ней нет.

— А вы откуда знаете?

— Знаем! — ответил Павлик. — Чего уж темнить. Мы сами ее и написали. А для шифра пользовались польской литературой для второго класса, надо же было проверить, сможем ли мы зашифровать. — А в учебнике все буквы были уже на первой странице, — пояснила Яночка. Капитан опять не нашелся, что на это сказать, сержант опять давился от смеха, боясь расхохотаться во весь голос.

— Так что выбросите ее и дело с концом, — посоветовала Яночка. — А нам пора домой, на обед нельзя опаздывать.

Хлопнула дверца патрульной машины. Капитан молча глядел вслед таким вежливым и симпатичным брату с сестрой. Рядом с ними весело бежала тоже вежливая и очень красивая собака...

— Во всяком случае, одна несомненная польза для нас в этом есть, — философски заметил пан Хабрович. — Дверь на чердак они открыли. Заняться ею я предполагал в последнюю очередь, и еще не известно, чего бы мне это стоило.

— Еще бы, — заметила тетя Моника. — Милиция промучилась с ней полдня, а ведь у них специалисты по этой части.

— Раньше замки делали на совесть, — вздохнула бабушка.

В доме уже действовала и вторая кухня, в квартире тети Моники, но за ужином сегодня все семейство собралось по-прежнему в кухне супругов Хабровичей. Всем хотелось поговорить о сенсационных событиях последних дней. Ни с того ни с сего в дом заявился очень вежливый и очень настойчивый капитан милиции и огорошил их сообщением, что милиция располагает сведениями о проникновении в этот дом некоего подозрительного субъекта, дав понять, что субъект подозревается органами в совершении тяжких преступлений. В каких — служебная тайна, но милиции жизненно необходимо осмотреть старый чердак в их доме, естественно, добропорядочные граждане не стали возражать и расспрашивать, раз служебная тайна, но всех просто распирало любопытство. Вот и хотелось поговорить на эту тему.

Капитан милиции чрезвычайно удивился, узнав, что старый чердак намертво заперт с незапамятный времен и дверь его невозможно отпереть. Еще больше он удивился, узнав, что оттуда доносятся разные подозрительные звуки, свидетельствующие о том, что дом рушится. Звуки еще больше подогрели интерес милиции к старому чердаку, и капитан заявил, что они вписываются в концепцию о преступной деятельности упомянутых злоумышленников. Пан Хабрович без возражений разрешил милиции вскрыть запертую дверь, робко намекнув лишь на соблюдение при этом, разумеется, по возможности, бережного отношения к упомянутой двери, ибо у него, пана Хабровича, на почве всяческих ремонтов развилось уже полное умопомешательство. Эти ремонты, знаете ли, довели его пана Хабровича, до ручки и в моральном, и в материальном смысле, он, пан Хабрович, скоро спятит того и гляди. Капитан вежливо пресек дальнейшие жалобы хозяина дома на ремонт, выразил сочувствие и понимание и обещал обращаться с дверью как можно бережнее.

Вот и пришлось многоопытным милицейским специалистам в поте лица полдня провозиться с хитрыми старинными запорами, чтобы не повредить ни их, ни двери. Потрясенная их самоотверженным трудом, исполненная к ним всяческого со чувствия бабушка подкрепляла силы специалистов то кофе, то чаем с кексом собственной выпечки, поднимаясь к ним на чердачную площадку с подносом. Специалисты подкреплялись, вежливо благодарили и, набравшись новых сил, снова принимались за свой каторжный труд, вполголоса, чтобы не услышала пожилая пани, на все корки кляня проклятую дверь.

Но вот наконец дверь была открыта. Никто из обитателей дома не был допущен даже на лестницу ведущую на чердак, хотя к этому времени все уже вернулись в работы. Рафал сделал было попытку прокрасться на второй пролет лестницы, но его оттуда вежливо согнали. Милиция вошла на чердак, пробыла там какое-то время, что-то делала, а потом удалилась заперев и опечатав дверь наклеенными полосками бумаги с государственными печатями. Все видели, как удалялись стражи порядка с каким-то большим предметом, но никто не знал, что это такое. А в ответ на расспросы заинтригованных жильцов дома капитан заявил, что вполне удовлетворен достигнутыми результатами. Более того, в ответ на настойчивые расспросы хозяина дома он соизволил несколько приоткрыть служебную тайну:

— Сейчас мы забираем с собой вещественное доказательство, которое, я убежден, не усугубит ваши материальные потери. Потерпите немного, придет время, и все узнаете. Не возражаете, если я еще и завтра приду?

— Пожалуйста, пожалуйста, — разрешил хозяин. — Не знаю, что вы забираете, но поскольку до сих пор я обходился без него, надеюсь обходиться и впредь.

Вот так потрясающая сенсация осталась тайной для всего семейства, и, естественно, семейство терялось в догадках.

— Интересно, что же такое они обнаружили на нашем чердаке? — ломала голову пани Кристина. — Наверняка что-то важное, иначе не стали бы тратить столько сил на дверь.

— А я им не верю! — заявил Рафал.

— То есть как не веришь? — поинтересовалась его мать.

— Не верю, что столько времени пыхтели над дверью только потому, что какой-то злоумышлен ник, по их словам, прокрался в наш дом. Ведь у нас же ничего не пропало? Они искали что-то конкретное, ожидали обнаружить это на нашем чердаке и обнаружили. Надо бы заглянуть туда...

— Рафал, не смей! — встревожилась тетя Моника.

— Погоди, заглянешь, как только они снимут печати, — успокоил племянника пан Хабрович.