Ванесса бесстрашно гладит Ламбаду по спинке. Тому это явно нравится. По крайней мере, геккон не прячется, замер себе на столе и кайфует от всеобщего внимания. Рассказываю незамысловатую историю появления Ламбады у Шернеров.

— Мамочка, папочка, можно Ламбада останется у нас жить? — противно ноет Ванесса. — Ну, можно? Ну, пожалуйстааа!

Желание ребенка — закон для немецких родителей! Дженнифер неохотно кивает. Феде после трех полных рюмок водки все на свете нипочем. Все гекконы оптом и в розницу. Он сейчас и на нильского аллигатора согласился бы. В общем, вопрос решен. Прощай, Ламбада. Будь здоров, не кашляй. Здесь наши пути расходятся. Жизнь — это всего лишь череда встреч и расставаний.

Вечером совершаю прогулку вокруг дома. Может быть, это и неразумно, учитывая угрозу со стороны Крюкля, но я не хочу подчинять свою жизнь чьим-то враждебным планам. Тем более что черного «Мерседеса» с наклейкой нигде не видно. Глупая бравада, да? Тем не менее живой и невредимый возвращаюсь домой. Под колыбельную песню колоколов опускаю рольставни. Все, до утра меня в Яви не ищите.

Пятницу двадцать шестое пропускаю мимо. День, не заслуживающий упоминания. Сам виноват. С утра до вечера было темно и лил холодный дождь. Это все. Никто не звонил, не приходил, никого не убили.

То ли дело — суббота! Море событий. Во-первых, выходной, во-вторых, Лана улетает в Лондон, в-третьих, я встречаюсь с Алоисом Кальтом, в-четвертых, дождя нет. Мало, что ли?

Пока я занимаюсь «сегодником», наслаждаясь мелодичным звоном колоколов и пробками на дорогах, звонит женщина-кошка. Лана хочет попрощаться со мной в своем любимом ресторане. Ресторан называется «К горячему камню» и расположен в центре Нашего Городка. Я в этом заведении ни разу не был, поэтому причин отказываться попробовать настоящую баварскую кухню у меня нет. Значит, едем «К горячему камню».

Лана уезжает на четыре месяца в Лондон — проходить обучение в школе биржевых брокеров. Ее фирма готовится к IPO, на Лондонской бирже. Что такое IPO я не знаю. Что-то связанное с акциями. После окончания бизнес-школы Лана остается жить в Британии. Наверное, навсегда.

Для последней нашей встречи Лана постаралась выглядеть на миллиард миллиардов долларов. Как будто она уже в Лондоне и дает аудиенцию скромной маленькой старушке — британской королеве. Мне трудно описать то великолепие, которое она на себя надела. Я же не модельер. В общем, это что-то вроде платья для королевского бала, на которое сверху небрежно наброшено нечто воздушное, но теплое. Длинное облегающее платье, чувственно переливающееся темным серебром. В кудрявых локонах сияет заколка, усыпанная мелкими бриллиантами. Шею украшает эффектное ожерелье. Пальцы, как всегда, унизаны витыми перстнями. Если собрать с Ланы все эти сокровища в кучку, то можно выплатить Евросоюзу греческий государственный долг. По крайней мере, у меня такое субъективное мнение. Женщина-кошка благоухает ароматом, сводящим с ума особей мужского пола. От этого возбуждающего запаха не спасает самый жестокий насморк. Короче говоря, не баба, а беда!

Всю недолгую дорогу до ресторана Лана молчит, только временами улыбается мне своей неясной улыбкой. Напрасно улыбается. Я бесстрастно наблюдаю за дорогой. Я в печали. Вот и заканчивается еще один этап моей жизни. Лана внезапно ворвалась в мое депрессивное пространство и так же внезапно его покидает. А может, я не готов к этому? Но меня никто не спрашивает. Врываются, покидают… Грустно.

«К горячему камню» оформлен в этаком псевдонародном стиле. Дерево, камень, металл, кожа. Никакого пластика. Баварский китч. Девушки-официантки в платьях ниже колена с разноцветными передниками. На стенах офорты из жизни альпийских пейзанов. Отовсюду на посетителей пялятся животные и птицы. Чучела кротов, енотов, бурундуков, голубей, вальдшнепов и бог знает кого еще расставлены по всему залу. Хозяин ресторана — увлеченный таксидермист. Так Лана сказала. Странное хобби. Зловещее. Никогда не понимал этого увлечения мертвечиной. Начинают с чучела любимой собаки, а заканчивают чучелом любимого вождя: Ленин, Мао Цзэдун, Хо Ши Мин, Ким Ир Сен и Агостиньо Нето. Дерьмисты, блин!

Официантки расступаются перед нами, как Красное море перед древними евреями, пока мы шагаем к забронированному Ланой заранее столику. Мне тяжело идти ровно, но стараюсь. Очень кушать хочется. Садимся. Что будем заказывать?

— Что хочешь ты, мой Повелитель? — протягивает мне меню Лана.

На правах Повелителя листаю красиво оформленные страницы. Может быть, вот это? Традиционный баварский айнтопф — густая похлебка, сваренная на мясном бульоне с картошкой, капустой, бобами, с кусочками мяса и колбасы. Вкусно, сытно, практично. На второе — голубцы с фаршем из говядины, бекона и квашеной капусты. Аналогичная характеристика. Конечно, заказываем бочковое пиво. Баварцы мы или не баварцы! К пиву несколько брецелей — местных кренделей, посыпанных солью, и тарелочку обацды — протертого сыра с маслом, тмином и паприкой. Ну, и на десерт торт «Принц-регент» — шесть разных коржей в шоколадной глазури. К торту кофе. Уф! Кажется, ничего не забыл!

Молча приступаем к еде. А о чем говорить? Мы понимаем друг друга без слов. Ментально чувствуем друг друга. Лана же мне об этом говорила. Но ничто не вечно в этом мире. Вечна только смерть. Наверное, я жалею о наших отношениях, хотя они изначально были бессмысленны. У меня Марина послезавтра возвращается. У Ланы муж с раздельным входом, а теперь еще и Лондон со старушкой-королевой. Поживет моя женщина-кошка на берегах туманного Альбиона, потрется среди биржевых спекулянтов и будет вполне соответствовать фразе: «Красиво одевается, красиво говорит и знает в совершенстве английский и иврит». Но все равно жалко. Вообще какой-то тяжелый выдался месяц.

— Можно я буду тебе писать, Повелитель? — вдруг спрашивает Лана.

— Зачем?

Она тихо растягивает слова своим низким голосом, почти шепчет:

— Ну, есть много зачем. Чтобы знать, что в этом изменчивом мире что-то остается по-прежнему. В прежнем порядке. Я твоя кошатина, ты мой Повелитель. Это неизменно. Тебе было хорошо со мной?

Я киваю. Лана на меня всегда действует оглупляюще, поэтому изрекаю очередную глупость:

— Не плохо. Могло быть хуже.

Женщина-кошка не обижается. Мягко смеется. Мы же понимаем друг друга и без дурацких слов. Потом она достает что-то из сумочки и подает мне. Это кожаный собачий ошейник. А может, не собачий. Я не специалист.

— Что это?

Лана смотрит мне в лицо своей неясной улыбкой. У нее не глаза, а какой-то бесконечный калейдоскоп цвета!

— Если ты остаешься моим хозяином, надень это на меня. Кошка же не может без хозяина. Муррр?

Я понимаю, что в этот момент Лана по-своему доказывает мне свою любовь и верность. Молча беру у нее ошейник и застегиваю на нежной шее, которую столько раз целовал. Знак покорности. Самая независимая кошка не может жить без хозяина. Кто-то же должен гладить ее и понимать.

Время, отпущенное нам на двоих, истекает. Рассчитываемся, идем к «зверьмобилю». Знакомые домики мелькают за окном машины в обратном порядке. Вот и все. Песталоцциштрассе. Приехали. Лана целует меня в губы. «Будь осторожен, мурзичек! Выздоравливай!» Потом почти выталкивает из «Ниссана», и «зверьмобиль» стремительно исчезает за углом. Стою на каменной мостовой, опустив руки. Одинокий Повелитель. Как каменный фараон в бескрайней пустыне. Смотрю на старую церковь. Возле нее я больше никогда не увижу темно-серый «Кашкай» и не услышу нетерпеливый голос: «Ну, ты где уже?» Губы отчего-то дрожат. Еще одно отделение в сердце намертво захлопнулось. Колокола.