Южно-Стаффордширский полк выдвинулся только в 09.30. Похоже, особо они не спешили и следовали стандартной процедуре: пятьдесят минут – марш, десять – отдых. Нескольких бойцов они потеряли во время обстрела «мессершмиттов» по дороге через Остербек, а позже, когда дошли до железнодорожной насыпи, которую оборонял саперный батальон Мёллера, потеряли гораздо больше. Затем им, как и их предшественникам, пришлось пойти по нижней дороге недалеко от Недер-Рейна; они тоже попали под сильный немецкий огонь с возвышенности Ден-Бринк. Соединиться с 1-м и 3-м парашютно-десантными батальонами у больницы Святой Елизаветы им удалось только вечером, в 19.00[521].

Тем утром к Остербеку вместе со штабом дивизии ехал лейтенант Брюс Дэвис, офицер ВВС США из 306-й эскадрильи наведения истребительной авиации. Его роль состояла в том, чтобы поручить авиации союзников поддерживать сухопутные войска. «Примерно в 10.30 мы заметили десятков шесть самолетов, летевших довольно высоко, – сообщил он позже. – Думали, это “Тайфуны”, попытались связаться с ними по УКВ, чтобы провели для нас разведку. Мы слегка пригнулись, а вернее, залегли, когда они вдруг спикировали и давай по нам палить. Оказалось, то были “Ме-109”»[522].

Два других батальона, продолжавших защищать зоны выброски и приземления для прибытия второй волны, – Собственные Его Величества Шотландские пограничники и Пограничный полк – попали под атаку на рассвете. Рассредоточенные на большой территории, в лесу, они поняли, что эффективная оборона почти невозможна.

Роте Пограничного полка в Ренкюме пришлось отступить к кирпичному заводу, когда ее окружил 10-й батальон флотского экипажа. Его командир, капитан 2-го ранга Фердинанд Кайзер, сетовал, что его люди вооружены старыми винтовками системы «Маузер» и французским пулеметом «Гочкис» времен Первой мировой. Возглавлявший их боевую группу оберштурмбаннфюрер Липперт пришел повидаться с ним во время этого сражения, когда рядом с ними взорвался минометный снаряд. «Я влетел в куст, раненный в бедро осколком. Эсэсовец, получивший целый “осколочный салат”, орал, что ничего не видит. Остальные не пострадали»[523]. Кайзера эвакуировали в немецкий военный госпиталь в Апелдорне, где хирурги работали круглосуточно и без перерыва. «Это было ужасно», – рассказывал он.

Пограничная рота, уступавшая врагу в численности, была вынуждена отступить, потеряв шесть джипов и оба противотанковых орудия. На севере около Гинкель Хита на роту Шотландских пограничников напала на рассвете рота эсэсовцев из охранного батальона «Норд-вест». В окружении, без радиосвязи, один взвод был вынужден сдаться. В результате эти голландские эсэсовцы вышли на позиции, откуда могли вести огонь прямо по 4-й парашютной бригаде Хакетта, когда та высадилась в тот же день. Еще одна рота пограничников справилась лучше, подбив тягач первым же выстрелом из 6-фунтовки.

Ближе к полудню, чтобы отбить немецких мародеров, в штыковую пошли даже штабисты батальона. Адриан Бекмейер, голландский офицер коммандос, прикомандированный к управлению разведки, оказался в гуще жестокого боя. Одной из его задач был допрос вражеских пленников. Он «со стыдом осознал, что среди них много голландцев»[524]. Среди них он опознал эсэсовцев Хелле из Амерсфорта. Одним из пленных был гауптштурмфюрер Фернау.

Примерно в одиннадцать утра оба батальона пережили налет штурмовиков 11-й истребительной эскадры[525], но трассирующие снаряды подпалили пустошь, где должны были приземлиться десантники и планеры. Запоздалое вступление люфтваффе в бой в то утро заметно ускорилось, подстегнутое яростью Гитлера из-за вялых действий авиации накануне[526][527]. Было выделено около 300 «Ме-109» и FW-190. Однако большинство из них задержали; пилоты сидели в кабинах в ожидании радиосигнала из осажденного гарнизона в Дюнкерке, чтобы предупредить их о приближении еще одной воздушно-десантной армады.

Погода была ясной, но из-за отсутствия радиосвязи со штабом Браунинга бригадир Хикс не знал, что их вылет задержан из-за плохой видимости в Англии. (Генерал Бреретон предупредил Эйзенхауэра, что «погода в Соединенном Королевстве часто отличается от погоды на континенте»[528], что было еще одной причиной, по которой воздушные базы следовало передислоцировать во Францию.)«Часы в прямом смысле тянулись»[529], – отметил Хикс. Ожидание стало еще более невыносимым из-за отсутствия достоверной информации о положении на мосту и боях у больницы Святой Елизаветы, но в хаосе боя получить сведения было затруднительно. Больницу захватили немцы, они взяли в плен большую часть 16-й парашютно-десантной медчасти, кроме бригад хирургов[530]. Вечером англичане отбили госпиталь, но ненадолго.

Авангард 3-го парашютно-десантного батальона ждал рядом с больницей Святой Елизаветы, пока подойдут остальные его подразделения, и тут по ним с противоположного берега реки ударили зенитки, а с возвышенности обрушился минометный и стрелковый огонь, заставив искать укрытие. Когда они застряли в домах на северной стороне Утрехтсвег, единственный способ ударить по «самоходкам», катившим по дороге, заключался в том, чтобы бросать из окон гранаты Гэммона. Бригадир Латбери и генерал Уркварт также не могли двигаться. Они находились в доме на Александерстрат, идущей параллельно Утрехтсвег до больницы Святой Елизаветы.

Лишь в 15.00 подошла остальная часть батальона, а вместе с ней – БТР с «Брэном» и столь необходимыми боеприпасами. Майора Питера Уодди, настоявшего на том, чтобы помочь с разгрузкой, убили. Тревожная частота несчастных случаев с офицерами усилила сумятицу. Полковник Фитч, все еще намеренный добраться до моста, решил, что единственный шанс – атаковать в северном направлении и двигаться вдоль железной дороги, но интенсивность немецкого огня делала невозможными любые действия.