Мустафа только сопит в ответ. Я уже вижу его простым глазом, переключив экраны на иллюминаторный режим. Мне бы нервничать, а я только диву даюсь: ну и дура же эта наплывающая на меня «Жанна»! В стартовой шахте я неверно оценил ее размеры.

– Тим! Гаев!

– Слушаю.

– Я пройду довольно близко от тебя. Ты все-таки посматривай, неровен час столкнемся…

Столкнуться мы, конечно, никак не можем: ясно видно, что капсула Мустафы пройдет метрах в ста пятидесяти за моей кормой. Реплика предназначена не столько мне, сколько тем, кто нас слушает и для кого радарные отметки от наших капсул уже фактически слились в одну, называемую групповой целью.

Неожиданно секунды на полторы-две капсула Мустафы украшается узким конусом слабо светящегося газа – сработал один из двигателей бокового смещения. Сейчас же от капсулы отделяются четыре продолговатых предмета, в коих я узнаю топливные баки, и, кувыркаясь, проплывают в полутора сотнях метров за моей кормой, уносясь прочь, в то время как капсула Мустафы уравнивает наши скорости. Нет, не совсем уравнивает… Она медленно-медленно догоняет меня и, похоже, собирается пройти впритирку.

Он что, предлагает мне телепортировать к нему на борт? Очень любезно с его стороны, но это не решение задачи. А до гипотетического контакта с барьером остается уже менее двух минут. Как только командованию станет ясно, что никакого контакта с барьером за неимением последнего не состоится, оно запросто отправит на тот свет не только меня, но и тех, кто окажется поблизости.

Ракетой или подрывом заложенного в мою капсулу заряда взрывчатки? Гм. Я бы на их месте выбрал второе – надежнее. Любопытно знать, чем управляется взрыватель – радиосигналом или таймером?

Что этот дояр, столкнуться со мной хочет?..

Нервы! Самое главное сейчас – не притрагиваться к управлению. Я не знаю, что задумал Мустафа, и не намерен ему мешать, пытаясь помочь. Когда двое пытаются пропустить друг друга в открытую дверь, они, случается, сталкиваются лбами.

Он радом и все приближается! Я едва успеваю заметить краем глаза выдвигающийся манипулятор с захватом, как следует грубый толчок. Это не стыковка шлюзами, а только наружное сцепление. И нас сейчас же начинает вращать. Кружится на экранах звездная метель, ослепительным клубком проносится Солнце, похожее на шаровую молнию, появляется и исчезает удивленный серп Земли.

Еще толчки. Лязг и визгливый скрежет, словно по моей обшивке протащили длинную ржавую трубу…

– …аев! Доложить обстановку! – Я узнаю голос Присциллы, как обычно, бодрый и строгий. – Гаев, почему молчишь? Немедленно доложи обста…

Две сцепившиеся между собой капсулы вращаются, и мои приемные антенны временами попадают в радиотень. Передающие, кстати, тоже, поэтому я повторяю несколько раз:

– Докладывает Гаев. Противник не обнаружен. Продолжаю выполнение задания. Докладывает…

– Гаев, где Безухов? Га… немедленно ответь, где Безухххх…

– Докладывает Гаев. Безухов в тысяче метрах позади меня. Потерял управление, кувыркается. Прошу разрешения оказать ему помощь.

Кто-то хрюкает в микрофон. Это не Присцилла, это кто-то из наших. Им-то видно, что в километре позади меня никого нет. Кого-то это, наверное, злит, но кого-то и забавляет. Донесут, не донесут – не так уж это важно, в любом случае я вру только для того, чтобы выиграть время. Хотя бы несколько секунд.

– Гаев, приказываю отвернуть курсом семьдесят шесть – четырнадцать – сто три. Повторяю: приказываю немедленно отвернуть курсом…

– Прошу повторить, не понял.

– …казываю немедленно…

– У меня проблемы со связью. Прошу повторить.

Сердится Присцилла, нервничает. Ее легко понять. В другой обстановке я, может, даже посочувствовал бы ей, но только не теперь. Ловлю себя на том, что злорадно ухмыляюсь. Что, съела мышку, кошка? Я с тобой еще поиграю! Нет для такой мышки, как я, большего наслаждения, чем оставить кошку в дурах.

– Тим, пора! – кричит Мустафа – Мы ужались!

Он не смеет прямо крикнуть мне «телепортируй», надеясь, что моя соображалка еще при мне. Постараюсь его не разочаровать. Направление… Расстояние… Пошел!

Лиловый кисель Вязкого мира. Лиловая мгла. Лиловая смерть и лиловое спасение.

Удивительно, но я выныриваю с первой же попытки в тесной рубке, где Безухов и Шпонька вжались в ложементы так, словно собрались по ним растечься, и только мычат от удара воздуха по барабанным перепонкам. В тесном помещении это всегда довольно болезненно.

Переживут! Тем более что сами напросились. А теперь ходу, братцы, ходу! Потом поздороваемся!

Всклокоченный Шпонька на меня не смотрит – он сильно занят, управляя внешним манипулятором, язык высунул и дышать забыл. Мустафа кивает на занятые ложементы:

– Без плацкарты. Потерпишь?

– А то! Возьмешь на колени, дяденька?

– Вон Федька пусть тебя берет. А лучше ложись на пол.

– Я-то лягу… А вот ты уверен, что действуешь правильно?

– Если нет, то я уже совершил эту ошибку, – обрывает Мустафа. – На пол, кому сказано!

Приказ разумный, и я следую ему без пререканий. Правда, чтобы разместиться на полу, приходится извиваться, изображая собой червяка, издыхающего в страшных конвульсиях, но кто сказал, что достижение возможно без преодоления? Иного способа жить еще не придумано. Родился – терпи и выкручивайся. Родился эксменом – терпи сугубо.

– Ты когда в последний раз носки менял? – интересуюсь я, морща нос.

Как ни странно, Мустафа обижается. Мне приходится произнести несколько примирительных слов.

– Ты лучше скажи: в настройку системы топливоподачи влезал?

– Нет, – признаюсь я. – У меня и времени-то не было. Да и зачем?

– Твое счастье. Система настроена так, что по умолчанию топливо сначала расходуется из основного бака, а потом уже из подвесных. По-моему, это глупо, но тот, кто спроектировал эту глупость, возможно, тебя спас. Если у тебя внешние баки полны, то у нас есть топливо для посадки на Землю. Впритык, но есть. Сто три процента, если идти по оптимальной траектории. Федька, ты скоро?

– Готово! – выдыхает Шпонька. – Последний бак прицеплен… Ходу!

Мирок капсулы встает дыбом и летит куда-то кувырком – это резкий разворот. Мгновенно наваливается перегрузка, вдавливая меня в мелко вибрирующий рифленый пол в неудобной позе, мешая дышать, и сердце гулко и протестующе бьется в ребра, как птица в прутья клетки. Отпустите, мол, на волю.

– Поехали! – рычит Мустафа.

Помчались как ошпаренные – так будет точнее.

Полминуты.

Минута.

Не знаю, куда мы рванули, но очевидно одно: наши действия вошли в резкое противоречие с планами командования, и командованию уже все предельно ясно. Не знаю, успеют ли нас перехватить (и не хочу гадать – пусть будет что будет), но уж во всяком случае на оптимальную в смысле расхода топлива траекторию можно не рассчитывать. Не дадут.