авиаорганизаций. Может, там ещё кто-то тусовался, не знаю, но Женя маму уверял, что уже там бывал пару раз, и всё прилично. Итак, седьмого они прибывают где-то в восемь, скромный поздний ужин, дискач (культурно, в отдельном клубе, с ведущим и светомузыкой, все дела), после чего общие посиделки в гостиничном корпусе — кто что с собой привёз, самопальная гулянка. А уж восьмого обширная программа. Катание на лыжах по берёзовому лесу (да, за городом же у нас чуть не до апреля снег лежит), концерт (для желающих), обильный праздничный банкет (для всех), песни под гитару (гитара в наличии), вечером снова дискач (опять же, для тех, кто ещё способен).

А ещё там баня есть, — подумала я. Была я на этой турбазе с первым мужем. Он тоже авиаинженером был. Поэтому я, кстати, и профессию Женину тогда так чётко угадала.

А! Ну вот, восьмого все гуляют до состояния полного отруба, девятого утром грузятся в тот же автобус (как дрова) и к семи прибывают в город, поскольку многим к восьми на работу. Шикарный план!

— Я тебя и до дома сразу отвезу, — уговаривал маму Женя, — я машину на нашей стоянке у аэропорта оставлю.

Мама обещала подумать.

Обсуждали они всё это, пока бабушка к соседке, подружке своей, Марии Петровне пошла. А то бы она тут сразу высказалась, что неприлично и вообще.

А я опять сидела в зале, черновик пра́вила. И даже не прислушивалась специально. Слушайте, прямо шпионское какое-то место.

Евгений от нас на дежурство поехал, а мама осталась задумчивая в кухне сидеть. Я вышла к ней:

— Ты чего такая?

— Да вот не знаю, ехать на праздники за город или нет.

Я присела за стол и тоже подпёрла щёку ладошкой.

— А ты знаешь, мам, не старайся сделать как положено или как принято. Отстранись немножко, не паникуй. Ты сама хочешь? Хочешь — едь. Не хочешь — не едь. Во всяком случае, ни то, ни другое решение вреда никому не причинит. Тем более, праздник женский, твой, вот и думай про себя.

— А тут, готовить, гости придут?

— Приготовим прекрасно и без тебя. Ты у нас будто особый готовщик.

Мама, правда, готовить не очень любит. Ей бы лучше пилить что-нибудь, строгать, строить. Редкая женщина, да уж. Но шить, правда, тоже любит. Однако, на восьмое марта всё это неактуально.

Вернувшейся бабушке мама ничего не сказала и целые сутки решала, разбиралась в ощущениях. А я, в то время, пока она на работе была, провела с бабушкой вдумчивую беседу на тему: «Вот и Наиль женится, одна мама бедная, одинокая, всё боится нас бросить даже на день, одна сплошная работа, никакой личной жизни…» — и т. д. и т. п. И когда мама вечером завела осторожный разговор о том, что вот, мол, Женя приглашает, бабушка неожиданно сказала:

— Да езжай. Отдохнёшь хоть, повеселишься с молодыми.

Мама так удивилась, что молча в комнату ушла и довольно долго там сидела. Переваривала, видать, новую информацию. А потом смотрю — платья перебирает. Решилась, значит.

Приехала она с этого сабантуя какая-то вся… светящаяся, что ли. И Женя вокруг неё стал ходить со значением. Срастётся ли у них, и хорошо ли всё будет, как бы заранее знать…

ПРО ДЕНЕЖКИ

Денежки шли, и журнал «Мурзилка» вносил в их поступление некоторое разнообразие. В феврале они ничего из моих картинок не взяли, зато в марте — побольше, лабиринт на пол-листа. Опять же приятно!

Вот кто меня окончательно проигнорил, в этом моя убеждённость крепла день ото дня — «Весёлые картинки». Да и хрен бы с ними. Обижусь вот и тоже вас игнорировать начну, целуйтесь сами со своим журналом.

Я посмотрела, что́ я им отправляла, и часть, более подходящую для школьного возраста, хотя бы для начальной школы, послала в «Костёр». Ну, а вдруг? Чтоб не терзаться сомнениями, вложила в бандероль подписанный конверт (с марками, конечно же), адресованный мне. А в сопроводилке к заданиям подписала, что если, мол, их не устраивает мой материал, пожалуйста, пусть они отправят этот конверт вместе с прочей исходящей корреспонденцией. Я хоть буду в курсе и ещё куда-нибудь их попытаюсь пристроить. Вон, какой-то «Барвинок» выходит в УССР, и есть даже вариант на русском языке. Всё одна страна, почему бы и нет?

В общий котёл я всё так же подкидывала по сорок-пятьдесят рублей в месяц, как получалось. Неровный «хвост» в пределах десятки оставляла себе на случай расходов, остальное прятала в кубышку. Мама меня спросила: может, ещё что полезное для дома купим? И тут я предложила ход конём: запланировать на лето поездку в подмосковный Солнечногорск, к деду Али. Он давно зовёт. В прошлый раз мама с бабушкой созрели к восемьдесят четвёртому году. Но оказалось, что именно тем летом в Москве проходили международные игры «Дружба-84», в пику олимпиаде в США, которую СССР вместе со всем соцлагерем бойкотировал, и в столицу впускали только по спецпропускам. Получилось, что в саму Москву мы смогли приехать только один раз, и то под видом покупки обратных билетов в Иркутск, толком ничего не посмотрели. А я бы хотела и в Третьяковку зайти, и дом-музей Васнецова маме показать, думаю, он ей не меньше чем мне понравится. Любим мы такое. Оружейная палата, интересно, открыта? Да просто старые станции метро посмотреть — это хлеще многих музеев мира!

Ну и по магазинам пронестись не лишнее.

Так что ехать лучше бы нынче. Мама с бабушкой задумались.

ИНТРИГИ

Период у матушки с Евгением однозначно развивался как конфетно-букетный. Во всяком случае, букеты у нас не переводились, да и конфеты со всякими пироженками и тортами тоже. Да, разнообразие было не то́, что в будущем. Зато вкус не пластмассовый!

И вот сидела я однажды (ближе к концу марта это было), точила очередное мраморное пирожное с чайком, и вдруг подумала, что совсем неплохо было бы иметь с собой в путешествии здоро́вого мужика. Не в смысле «не больного», хотя и не больного тоже, но… Короче, вы поняли. Спокойнее, и тёмных личностей не так бояться будем.

А то всё здо́рово, конечно, но две женщины (одна из которых бабушка) с маленьким ребёнком да с чемоданами. О! Про чемоданы, кстати, я не подумала. Чемоданов обычно мужчинам требуется раза в три меньше, чем женщинам. А тащить они могут в три раза больше. Очень полезное качество.

Мама с Евгением сидели тут же, чай пили с теми же пироженками. Я возьми да и брякни:

— Дядь