– Мы договорились, что разойдемся, когда получим подсказку, – ровным голосом сказал Генри, глядя, как разгорается пламя, перекидывается с одного дома на другой. Старая древесина хорошо горит. – Я вас не задерживаю.

– Ну нет, чудище, и не мечтай. Вместе пойдем. Девчонка-то одна, которая дорогу знает!

– Это чудище твою шкуру два раза спасло, неблагодарная ты скотина, – проговорил Джетт тихим, но таким взбешенным голосом, что все обернулись. – У него имя есть, кстати. Если уж вы за нами тащитесь, хоть ведите себя как нормальные люди.

И пока Хью, пыхтя от возмущения, думал, что на это ответить, девушка написала на табличке: «Агата».

А, ну конечно, у людей принято называть свои имена.

– Генри, – нехотя сказал он. – Это Джетт, Сван и Хью.

Тут Сван подошел к нему и вдруг обхватил одной рукой. Генри дернулся, но Сван не пытался его повалить, только стоял, упираясь лицом в его плечо. Потом отошел.

– Мы друзья, да? – жалобно сказал он. – И мы всех-всех спасем.

Генри моргнул. Все смотрели на него, как будто он должен был что-то сказать, но он понятия не имел что.

– Надо идти, – пробормотал он наконец, глядя на деревню. Черные остовы домов теперь были едва заметны сквозь пламя. – Все, кто хочет, могут идти со мной. Агата, показывай дорогу.

Чем глубже они заходили в рощу белых деревьев, тем слабее становился привкус гари в воздухе. Скоро вокруг пахло только талым снегом и слежавшимися прошлогодними листьями.

– Эй, чудик. – Джетт подошел к нему и, бледно улыбнувшись, ткнул его локтем в бок. Генри проследил за его движением, но в ответ не ударил. Это, кажется, не был жест нападения, люди вообще все время хлопали и тыкали друг друга, хотя зачем, он понять не мог. – У тебя теперь вроде как тоже отряд, да?

– Это плохо? – уточнил Генри.

– Ну, у тебя команда худших неудачников в истории, а так – отлично.

– Сивард был один. И стал героем.

– Ты и так станешь героем.

Генри нахмурился.

– С чего ты взял? У меня же… – Он коротко дернул руками.

Джетт долго смотрел на него, открывая и закрывая рот, будто раздумывал, отвечать или нет, и наконец сказал:

– Да плевать на это. Знаешь, приятель, ты лучший человек из всех, кого я встречал. Ну, после моей мамы, ясное дело. – Он коротко хлопнул Генри по плечу и отошел. – Эй, толстяк! Чего ты опять ревешь-то? Серьезно, как в тебе столько слез помещается?

Джетт пошел к Свану, а Генри на секунду остановился. Он чувствовал что-то странное, незнакомое, похожее на торжество от удачной охоты, но такой силы, будто сейчас разорвет изнутри. Он зашагал дальше и запоздало почувствовал, что улыбается.

Иногда люди ведут себя непонятно – это Генри уже давно понял.

– Ты небось замерзла? – в который раз начал Джетт. – Хочешь мою куртку взять? Нет? Ладно. Будешь пирог, у меня как раз один остался? Тоже нет? Да что такое!

Агата ускорила шаг, но Джетт каким-то удивительным образом опять ее догнал. Этот странный ритуал Генри наблюдал второй час.

– А расскажи, с чего тебе вообще пришло в голову держать такую лавку? Странное занятие для девчонки! Слушай, да ладно, не молчи, хоть таблички поднимай! Эй, да не иди ты так быстро! Хочешь, я тебе на гармошке поиграю?

Увидев гармошку, Агата издала бессвязный радостный вопль, вырвала ее и взбудораженно начала рассматривать, но потом будто вспомнила про то, что Джетт все еще идет рядом, и хмуро сунула гармошку ему в руку.

– Можно мне подудеть? – догоняя их, спросил Сван.

– Я никому не разрешаю слюнявить мою гармошку. Но ты, красотка, играй сколько хочешь! Уф, и как ты не устала так мчаться?

Она на ходу нацарапала что-то на табличке, сунула ее Джетту, и все вытянули шеи, чтобы тоже прочесть: «Держись от меня подальше. Подойдешь ближе чем на три шага, ударю. Я серьезно».

– Зачем быть такой грубой? – растерялся Джетт. – Я же по-дружески!

– У, замарашка тебя отшила, – пропел Хью. – Слушай, милочка, если захочешь кавалера побогаче и не уродца, я, так и быть, готов.

Агата тихо застонала и пошла дальше.

– Не то чтобы мне была нужна такая замызганная девчонка, но поверь, рыжий, чтобы посмотреть, как у тебя лицо вытянется, я готов. Ты в зеркало-то давно на себя смотрел?

– А знаешь что? Мне надоело, – сказал Джетт и сделал то, что, по мнению Генри, стоило сделать уже давно: вцепившись в Хью, повалил его на землю и начал колотить.

Хью завопил и дал сдачи, и они покатились по грязной земле. Преимуществ ни у кого не было: драться не умели оба. Джетт был слабее, но зато наконец разозлился по-настоящему.

Генри прислонился к дереву, ожидая, пока они закончат. Сван, к счастью, лезть не стал: следил издалека и иногда дергался вперед, будто хотел поучаствовать, но не решался. Агата, издав гортанный протестующий звук, подскочила к Генри, нацарапала что-то на табличке и сунула ему под нос: «Разними их».

– Зачем? – не понял Генри. – У любых зверей драка – честный способ выяснить, кто сильнее. Они для тебя дерутся. Ты же выберешь того, кто победит, так?

Агата уставилась на него таким взглядом, что он на секунду растерялся.

– Что, у людей разве не так?

Она помотала головой, будто ушам своим не могла поверить. Потом на секунду прижала ко лбу руку и опять начала писать на табличке: «Тебе можно быть странным. Но зачем ты набрал этих идиотов?»

Генри пожал плечами. Драка, кажется, грозила затянуться, и он со вздохом подошел, схватил обоих за шкирку и поставил на ноги.

– Потом закончите, нам идти пора.

…В следующую пару часов Генри узнал важную вещь: когда ты один, молчание – это естественно, но тишина в большой компании тут же становится тягостной. Хью и Джетт бросали друг на друга такие взгляды, что Генри все ждал, когда они сцепятся снова, но нет, пока держались. Агата шла от них так далеко, как только возможно. Сван просто брел, устало глядя в землю.

И когда Генри уже думал, что это все никогда не кончится, Агата остановилась.

– Пришли, что ли? Да тут же ничего нет! – проворчал Хью.

В густом лесу это было не сразу заметно, но слева кусты сплетались в такую плотную стену, что даже палец между ветками не просунешь. На эту стену Агата и показывала.

Тут несколько веток зашевелились, и в прорехе между ними показалась голова скриплера. Он оглядел всех по очереди, задумчиво моргая, потом втянул голову обратно, и щель между ветками тут же стянулась, будто ее и не было.

Агата растерянно глянула на Генри и застрочила по табличке: «Думала, они тебя пустят».