– Слишком их много, – сказал Джухо, нервно теребя языком угловатую серьгу, свисавшую с его нижней губы. – Огонь… У них факелы, а значит, ямы в полной их власти. Не подступиться нам к ним.

– Нужно попробовать, – ответил Зекхан. – Королева нуждается в нас, Джухо. И весь Зандалар тоже.

Помощник почесал нос.

– Все это – ради Бвонсамди.

Между тем время шло, и подобные колебания делу вовсе не помогали.

– Нет, Джухо, дело не только в нем, – возразил Зекхан. – Мятежники похищают троллей из собственных спален, приносят их в жертву ради темного колдовства. Разве ты не хочешь покончить с этим? Разве не хочешь защитить родной город?

Джухо призадумался, глядя вперед. В глазах его отразились огни факелов, словно бы парившие в воздухе возле ям.

– Тогда – на запад. Там мятежников меньше.

Зекхан, широко улыбнувшись, подал солдатам новый сигнал, и те двинулись вперед. Джухо, нагнувшись, зачерпнул горсть липкой грязи и щедро размазал ее по броне, пряча блеск золота. Его примеру последовали остальные – один Зекхан, облаченный в темную кожу, не замедлил шага.

Отряд начал сворачивать влево, огибая ближайшую яму, чтоб неожиданно атаковать вдоль ее дальнего края. Тут Зекхан заметил мятежников, сгрудившихся по ту сторону смоляных озер. Во мраке, окутавшем их ряды, неярко мерцали глаза темных следопытов и еще пара глаз, полыхавших алым огнем, ярким, точно пламя жаровен у ног их владельца, Натаноса Гнилостеня. И он, и мятежники, и темные следопыты пускали горящие стрелы в святилище лоа могил, возвышавшееся посреди черной глади битумной ямы.

Вдруг на вершине святилища встрепенулось, зашевелилось нечто… нечто живое!

– Смилуйтесь над нами предки, – прошептал Зекхан, бросившись к ближайшему краю ямы. – Дети…

– Зандалари, вперед! – скомандовал Джухо, и тролли, подняв копья, ринулись в бой.

Зекхан двинулся своей дорогой, пристально следя за стрелами, свистевшими над святилищем, над детьми, и вонзавшимися в дальний берег в какой-то паре футов от него, кравшегося вдоль берега зловонной черной ямы. Строй мятежников зандаларские воины прорвали без труда, но подоспевшие темные следопыты вынудили их отступить. Метко пущенный порыв ветра мог бы унести малышей прочь от опасности, но мог и просто сбросить их в смолу… Зекхан зажмурилсяа. Оставить детей погибать под обстрелом он никак не мог, но отчетливо понимал: это приманка.

Ну что ж, приманка сработала безотказно. По всему телу, от пальцев ног к ладоням, заструились токи магической силы. Заклинание. Зекхан должен, должен был попытаться. Должен был попытаться сделать хоть что-нибудь. Оставив детей без помощи, он никогда больше не уживется с самим собой.

Устремившийся в горсти воздух засвистел, закружился вихрем. Смерч рос на глазах, а Зекхан вливал и вливал в него колдовскую силу – всю без остатка. Очередная стрела с чавканьем вонзилась в землю у самых его ног, прервав заклинание. Подняв взгляд, Зекхан как раз успел увидеть Натаноса Гнилостеня, опускающего лук. Выражения его лица издали было не разглядеть, но Зекхан не сомневался: враг радостно скалит зубы.

Из тьмы безлесья на его берегу показались темные следопыты. Свист воздуха, рассеченного их кинжалами, прозвучал куда громче, чем их же собственные шаги. Вскрикнув, Зекхан отпрянул, увернулся от удара и обнаружил, что прижат к самому краю битумной ямы, а новый удар ближайшего из следопытов заставил его отскочить еще дальше, в смолу.

Спрятав кинжалы в ножны, следопыты вскинули луки, и Зекхан попятился прочь, на глубину. Ну а куда ему еще было податься? Детишки по-прежнему оставались там, за спиной, беспомощно жались к верхушке святилища…

На двух следопытов, загнавших Зекхана в яму, навалились перестроившиеся зандалари, а идти становилось все тяжелее. Шаги замедлялись и замедлялись, и вскоре Зекхан почувствовал, что больше не может сдвинуться с места. Над головой сгустилась незримая пелена смерти. Смерть… не Бвонсамди, не лоа могил – холодная, бессердечная гибель. Смола тянула книзу, сковывала ноги так, что любая попытка шагнуть дальше причиняла боль. Тем временем огни факелов на берегу придвинулись к самой кромке густой жижи. Еще немного, и она вспыхнет, после чего смертоносное пламя обратит всех их в пепел.

– Назад! – завопил Джухо.

Солдаты Таланджи на южном берегу, позади, тоже кричали, звали Зекхана вернуться, но он изо всех сил рванулся вперед. Там, впереди, съежившись среди развалин святилища Бвонсамди, дрожа от страха, сидели два маленьких тролля, связанных друг с дружкой. Прекрасная мишень для тех, кто лишен сердца…

В то время как темные следопыты продолжали стрелять в сторону малышей, Натанос Гнилостень развернулся и не спеша, безмятежно зашагал к дорогам, что вели на восток, в глубину Назмира.

– Оставь ребятишек! – донесся до ушей Зекхана крик одного из солдат. – Их не спасти!

Нет, с этим Зекхан смириться не мог. Он сам вызвался встать во главе отряда солдат Таланджи, и будь он проклят, если бросит в беде детей мирных крестьян на глазах ее воинов. Вдобавок, он уже подобрался к цели так близко, что мог разглядеть ужас, пляшущий в детских глазах. Тоже увидев у берега факелы, дети замерли на самом краю святилища – опрокинутой на бок, лишенной магической силы колонны, украшенной высеченным в камне черепом. Ноги их тоже были накрепко связаны; свалившись в яму, оба неизбежно утонут в вязкой смоле. Одолевая неподатливую, тягучую хлябь, Зекхан изо всех сил старался смотреть на детишек и только на них.

С дальнего берега вновь полетели стрелы, вынуждая изрядно потрепанный отряд солдат Таланджи отступить, бросить Зекхана на произвол судьбы. Прикончить двух темных следопытов им кое-как удалось, но теперь против них оказалась целая дюжина.

Ну вот. Этого должно хватить.

Он остановился. Вонючая смола достигла груди, с небес, точно снег, падали хлопья черного пепла. Над головой кружили стервятники, должно быть, почуявшие легкую поживу. Из смолы островерхими горами торчали белые, в темных пятнах хребты – останки давным-давно умерших исполинских созданий.

Смежив веки, Зекхан снова собрал в горсти мощь ветра. Оставалось только надеяться, что призванному им шквалу хватит силы благополучно перенести детишек к нему. Малыши завизжали, но Зекхан слышал лишь ветер, дующий из ладоней. Послушный его воле, поток студеного воздуха изогнулся, закружился на месте, отлого устремился вверх, подхватил пленников и понес над смолою к нему.

Стоило открыть глаза, поймать маленьких троллей и неловко взвалить их на плечи, ветер стих.

– Да не вертитесь же, – проворчал Зекхан. – Сейчас я вас на берег вынесу.

И тут факелы сделали свое дело. По черной смоляной глади, грохоча горной лавиной, стремительно покатилась волна огня. Детишки что было сил вцепились в Зекханову спину, а он тем временем снова призвал к себе ветер – пусть придаст ногам прыти, но… Но из этого ничего не вышло. Ни внезапной скорости, ни спасительного дуновения, уносящего от погибели. Стена жаркого пламени с ревом мчалась на них, ночное небо вмиг посветлело, как днем. И солдаты Таланджи, и тролли из Укуса Вдовы разразились отчаянными воплями.