– Миша! – хором воскликнули Снежана с мамой.

– Погодите, дамы, это важно. Роман намечался две недели назад, если я правильно понимаю хронологию событий, а рыдает ваша подружка сегодня. Из-за чего?

– И правда. Лид, ты почему плачешь-то? – повернулась к несчастной девушке Снежана. – Ты сказала, что Артемий предпочел тебе другую. С кем-то его увидела, да?

– Да, – шепотом сказала Лида. – Я до последнего надеялась, но у меня возникли подозрения. А вчера вечером я проследила и убедилась, что они небеспочвенны, и всю ночь проплакала. Он действительно предпочел мне другую, и это очень обидно, потому что я в него влюбилась.

– Кого он тебе предпочел, Лидушка? – все так же мягко спросила Снежана. – Кого-нибудь из наших?

Лида затравленно кивнула.

– Галю, – сказала она и снова тихо заплакала.

* * *

Все-таки они разговаривали слишком громко, с досадой отметил Зимин. По крайней мере, когда они со Снежаной вошли в комнату, где работали швеи и откуда доносился стрекот швейных машинок, одно место пустовало. Гали в комнате не было.

– Ой, а она вдруг подскочила, оделась и убежала, – охотно пояснила другая девушка, которую Снежана называла Катей. – Сначала звонила кому-то, но не дозвонилась, и тогда сказала, что ей срочно нужно уйти.

– Сейчас предупредит этого самого Артемия, и все, поминай, как звали. – Зимин злился на себя, оттого, что не предусмотрел такую возможность. О том, что соучастницей преступника была Лида, ему сказала Снежана, а он поверил сразу и безоговорочно, хотя обычно не принимал ничего на веру, не проверяя. Вот и попался.

Зареванная Лида, расцелованная Снежаной, была отправлена умываться, а Зимин вместе с дочерью и матерью Машковскими заперся в маленьком кабинете владелицы ателье, решая, что им делать дальше.

Первым делом Зимин позвонил оперативникам, чтобы установить домашний адрес и местонахождение Светланы Павловны Костенко и Артемия Лапина. Почему-то у них были разные фамилии. Вряд ли это имело отношение к делу, но сам факт Зимин отметил. Он был уверен, что по адресу, где были прописаны Костенко-Лапины, Татьяну Елисееву-Лейзен не обнаружат.

– Так, надо думать, куда они могли ее отвезти, – мрачно говорил Зимин, меряя шагами кабинет. С его ростом и размерами от стены до стены получалась три шага, и со стороны он напоминал мечущегося в клетке медведя.

Ирина Григорьевна смотрела на него, и в ее глазах надежда сменялась отчаянием. Снежана молчала, напряженно думая, и Зимин отдал бы все сокровища на свете, чтобы понять, о чем именно. Он не сомневался, что она оценивает сейчас его профессиональные способности, и эта оценка была чревата для него ее полным в нем разочарованием. А не хотелось бы!

Эта женщина нравилась ему так сильно, что немного кружилась голова, и от желания прикоснуться к ней немели кончики пальцев. Он так долго мечтал попробовать на вкус ее губы и сейчас все время возвращался мыслями к тому, какие они мягкие, теплые, живые. Эти несвоевременные мысли сбивали рабочий настрой, и он злился на себя все сильнее, потому что точно знал: если с пожилой родственницей Машковских что-то случится, они обе, и мать, и дочь, никогда ему этого не простят.

– Мы не правы, – наконец сказала Снежана, и Зимину захотелось втянуть голову в плечи. Вот оно, началось! – Мы не правы, исходя из того, что не знаем, куда этот самый Артемий увез тетю. На самом деле все наоборот, это она его увезла!

Зимин смотрел на нее во все глаза, решив, что она заговаривается с горя.

– Миша, ну, посуди сам! – горячо воскликнула Снежана. – Артемий охотится за картой. Сначала я сказала, что коробка со сколками у нас на даче, и он взломал ее, но ничего там не обнаружил. Потом я добровольно принесла коробку со сколками в ателье. При первом, поверхностном осмотре мать и сын ничего подходящего не обнаружили, но потом решили, что просто смотрели невнимательно, поэтому с помощью Гали украли коробку, чтобы изучить ее хорошенько еще раз. Потом Галя подслушала мой разговор с Лидой, когда я сказала, что тетя выбрала один из сколков себе в подарок. Злоумышленник, впрочем, так же, как и я, был уверен, что карта в гостинице, и явился туда. Но тетя оставила сколок у нас дома, решив забрать его в другой раз. Правильно?

– Ну, да, – осторожно сказал Зимин, не очень понимая, зачем она повторяет то, что и так всем известно.

– Миша-а-а-а, тетя Тата очень умная женщина! И сильная. Когда она вернулась в номер с завтрака и обнаружила там преступника, то не впала в панику, понимаешь? Он ждал ее, чтобы узнать, где сколок, и тетя наверняка сообразила, что сказать. Она ни за что не призналась бы, что оставила карту у нас в доме. Во-первых, чтобы не подвергать нас опасности. Во-вторых, она не могла не понимать: как только раскроет местонахождение карты, станет не нужна, и преступник ее убьет, как Дарью Степановну. Ее единственный шанс на спасение – сказать ему, что она оставила карту в совсем другом месте, просто тянуть время, пока он это проверяет, и ждать, что мы поднимем тревогу, начнем ее искать и догадаемся, где она.

– Но мы же не догадались, – сказал Зимин, чувствуя себя тупым. – Или ты хочешь сказать, что знаешь, где твоя тетя?

– Вы тоже знаете. – Глаза у Снежаны сияли. – Она могла увезти его в единственное место в этом городе, которое знает, кроме нашей квартиры.

Нет, он совершенно точно тупой! Зимин смотрел непонимающе, кляня себя за то, что никак не может догадаться.

– Ну, конечно же, – сказала вдруг Ирина Григорьевна, – она может быть только на нашей даче.

– Почему на даче? – спросил Зимин, чувствуя, что голос у него звучит слишком жалобно для здорового мужика и к тому же опытного следователя. – Лапин уже был на вашей даче, перерыл там все и ничего не нашел. Он знает, что сколков там нет.

– Да, но мы приезжали на дачу вместе с тетей наводить там порядок уже после проведенного им шмона. – Снежана так и сказала «шмон», и Зимин заулыбался, как дурак, хотя для веселья не было никаких предпосылок. – Я думаю, нет, я уверена: тетя сказала ему, что сколок на даче. И он увез ее туда, чуть больше суток назад.

– Господи, хоть бы она была еще жива! – взмолилась Ирина Григорьевна.

– Мама, она будет жива до тех пор, пока сколок не окажется у него в руках, – твердо сказала Снежана. – Хотя нам, конечно, стоит поторопиться.

* * *

Автомобиль летел по мокрой ноябрьской дороге в сторону «обкомовских дач». Зимин уверенно вел машину, напряженно обдумывая, как даст в морду Лапину в тот же миг, как только его увидит. Он даже подкрепление вызывать не стал, уверенный, что справится с мальчишкой сам. Тридцать два года, менеджер в салоне сотовой связи, отчаянно ненавидящий своего состоятельного отчима за то, что он не позволяет пасынку вести безбедный образ жизни. Эту информацию Зимину уже успели собрать и передать ребята-оперативники. Вот почему у матери и сына разные фамилии.

Человек, узнавший из случайного разговора в такси, что сокровище из семейного предания действительно существует, и готовый на убийство ради денег. Пожалуй, Снежана права: миллиардерша из Швейцарии может стать для него новой надеждой на обогащение, а значит, он точно ее не убьет, пока не получит своего. На девяносто процентов можно было быть уверенным в том, что Татьяна Елисеева-Лейзен до сих пор жива.