– Пожалуйста!.. – умоляюще произнес старческий голос.

Майор Лука Дзеккини чувствовал себя счастливым человеком. Проведя три утомительных дня на скучнейшем совещании в Милане, он наконец вернулся в свою милую Верону. Вечером его ожидала премьера «Трубадура» в «Арене», и Дзеккини собирался присутствовать на спектакле в компании очаровательной, прелестной туристки из Сан-Диего, с которой познакомился л ишь накануне в поезде, возвращаясь домой. Значилось в программе и посещение «Серджио», уютного ресторанчика за углом, рядом с офисом, места, где человек мог спокойно собраться с мыслями. Ленч играл в жизни Дзеккини особое значение, служа чем-то вроде остановки для путника. За ленчем можно поразмышлять об удачно проведенном утре и заглянуть в ближайшее будущее, помечтать о том, что сулит вечер, когда после короткого всплеска послеполуденной активности сбрасываешь с себя темную форму майора карабинеров и погружаешься в обычную гражданскую жизнь. Лишь очень немногие получали от этой небольшой церемонии такое же эстетическое удовольствие, большинство использовали перерыв для удовлетворения не столь возвышенных потребностей. В последнее время лишь один человек удостоился приглашения примкнуть к узкому кругу людей, разделявших вкусы Дзеккини. Вспомнив о недавнем знакомом, майор нахмурился. Работа полицейского постоянно связана с риском. Он состоял в особой группе с момента ее сформирования в 1992 году. Мир краж, подделок и незаконного перемещения предметов искусства, посещаемый им ежедневно, тоже не был свободен от насилия. За последние шесть месяцев двое его коллег на юге пали жертвами преступников, пытавшихся перевезти некоторые исторические артефакты из Ирака в Швейцарию транзитом через Италию. И тем не менее отдельные случаи заставляли задуматься. Как и этот. Странный. Необъяснимый. Нелогичный. И трагический. Таким он представлялся майору даже теперь, через неделю после того, как о нем сообщили газеты.

Дзеккини посмотрел на тарелку с бифштексом и зеленью, сожалея, что не догадался пригласить свою новую знакомую, Джину из Сан-Диего. Женщинам нравятся мужчины в форме: Он и с Фальконе не раз обменивались шуточками насчет их внешних различий. Человек, служащий в государственной полиции всегда носит штатскую одежду, понимая, что отвратительная синяя форма никого не красит. Да, с Фальконе бывало порой нелегко.

Взгляд майора скользнул по улице и наткнулся на нечто в равной степени интересное и странное. По направлению к нему шли двое мужчин. Один, высокий и плотный, в мешковатом сером костюме, походил на отставного боксера. Второй, еще совсем молодой, подвижный, заметно уступающий первому в росте, в рубашке и джинсах, выглядел бы довольно безобидным, если бы Дзеккини, когда они подошли ближе, не заметил в его глазах решительности и даже жестокости.

С такими, подумал он, лучше не спорить. Тем не менее оба показались ему знакомыми, хотя майор и не мог вспомнить, откуда их знает.

Тот, что помоложе, подошел к столику и вежливо осведомился:

– Синьор Дзеккини?

– Да.

Они переглянулись, словно не зная, что делать дальше.

Дзеккини попытался представить, чем могут заниматься люди с такой внешностью, и в голове у него вдруг щелкнуло.

– А вы именно такие, какими он вас и описывал, – сказал майор. – Садитесь.

Высокий не заставил просить себя дважды и, хлопнувшись на стул, с жадностью уставился на бифштекс. Второй подсел поближе и огляделся. Рядом никого не было.

– Так он упоминал о нас? – удивился тот, что постарше. Порывшись в памяти, майор вспомнил имя – Перони.

– Иногда ни о чем другом почти и не говорил. Я ведь знаю Лео лишь несколько месяцев. Мы о многом разговаривали и, думаю, подружились. Несмотря на то что носим разную форму. Такое ведь тоже бывает, не правда ли?

Дзеккини отодвинул тарелку.

– Как Лео? – спросил он и опустил глаза, боясь услышать страшный ответ. – Собирался навестить, но там, похоже, такая неразбериха. К тому же, думаю, визит офицера карабинеров…

Перони пожал плечами:

– Он все равно не узнает. Если и придет в сознание, то не раньше чем через неделю. Состояние, по словам врачей, неопределенное. В любом случае, как бы ни повернулось, на работу Лео вряд ли вернется.

Хорошо было уже то, что ему вообще давали какой-то шанс. Судя по тому, что Дзеккини слышал раньше, Фальконе мало чем отличался от дышащего трупа.

– Даже не верится, – вздохнул он.

– Согласен, – сказал тот, что помоложе. – Ник Коста. Джанни Перони.

Майор протянул руку:

– Зовите меня Лука. Как звал Лео. Мы знакомые, а не коллеги. Так легче и удобнее. И пожалуйста, поешьте. Давно я не угощал сотрудника государственной полиции. Слишком давно.

Он подозвал официанта. Они заказали: Перони – мясо, Коста – жаренные на гриле овощи. Дзеккини даже слегка встревожился – чувство было такое, что он уже знает обоих.

– Ищете работу?

После случившегося в Венеции газеты уделили немало внимания и последующим событиям. Комиссара временно отстранили от должности по обвинению в убийстве. Косту и Перони отправили в принудительный отпуск, что часто предшествовало дисциплинарному взысканию.

– Работы у нас хватает, – ответил Коста.

Именно так Дзеккини и думал. Он покачал головой:

– А я-то полагал, вы сидите дома на диване да бьете баклуши. Перони рассмеялся:

– Проблема в том, что, поработав со старым хитрецом, делать то, что от тебя ожидают, становится затруднительно. А вы не замечали, Лука?

Дзеккини отправил в рот кусок бифштекса. Мясо остыло. Ленч был испорчен, и перспективы выглядели не лучше.

– Мы к вам с подарком, – сказал Коста. – Или, скорее, с призом.

– И во что мне это обойдется?

Коста подождал, пока официант расставит тарелки и отойдет.

– Даром в наше время ничего не бывает. Но если мы правы, если удача улыбнется… с вашей помощью… Думаю, приз вам очень понравится.

Лука дослушал их до конца. Ему хватило минуты, чтобы понять: приятный вечер в театре в компании восхитительной Джины помахал ему ручкой.

Прошло больше десяти лет с тех пор, как Тереза Лупо оставила медицину ради, как ей тогда представлялось, более увлекательной работы в полицейском морге. Сейчас, в больнице Венеции, она чувствовала себя совершенно чужой. Место это более походило на городской квартал, чем на медицинское учреждение. Комплекс включал в себя и исторические здания, и современные постройки, и дома, напоминавшие обычные жилые и возведенные на пустом участке побережья между двумя набережными, Фондаменте Нуова и Фондаменте Селестия. Примечательным показался Терезе и тот факт, что больница располагалась напротив еще одного этапного пункта в жизни каждого человека – кладбищенского острова Сан-Микеле, блокировавшего, к счастью, вид на Изола дельи Арканджели. Венецианцы никогда не тратили усилий больше, чем определялось крайней необходимостью.