Эви поднялась по лестнице, прошла через зеленую дверь для прислуги, помахала сержанту Бриггзу и направилась прямо в Отделение лицевых повреждений, не пересекая главный зал. Подойдя, она услышала, что леди Маргарет собрала сестер в приемной, и тихонько прошмыгнула внутрь. Несколько лишних лет не внесли особых изменений во внешность леди Маргарет, которая все еще напоминала чистокровную скаковую лошадь. Будет ли ребенок тоже выглядеть как жеребенок или все-таки будет похож на отца? Об этом сложно будет судить, потому что никто здесь не знал, как он выглядел. Леди Маргарет была бледна. Ну что же, сейчас она побледнеет еще сильнее. Эви засунула руки глубоко в карманы фартука, чтобы лишить себя соблазна задушить эту женщину.

Она прошла через палату лицевых повреждений, уже привыкнув к зрелищу остатков лиц. Она улыбнулась и помахала рукой и провела немного времени у постели каждого, интересуясь, воспользовался ли кто-нибудь из посетителей гостевой комнатой, которую они организовали в одном из коттеджей на территории поместья. Некоторые здесь действительно переночевали. Ей пришлось особо усердно концентрироваться на Томе, потому что вся левая часть его лица отсутствовала, и, хотя она могла видеть всю механику движений его челюсти и языка, разобрать, что он говорит, было очень сложно.

Майор Гранвилль читал одному из капралов у открытого окна. Он помахал ей, и от его жестяной маски отразился свет, хотя волонтеры и пытались красить эти маски в тон кожи, настолько близкий к естественному, насколько тогда было возможно. Окно было открыто, потому что люди здесь любили пение птиц и предпочитали слушать его из безопасного убежища своей дневной комнаты, нежели снаружи. Леди Маргарет пыталась перевести майора Гранвилля в лицевой госпиталь в Олдершоте, но было уже слишком поздно, да и раны были слишком серьезные. Хорошие новости заключались в том, что некоторые пациенты с лицевыми повреждениями теперь попадали в Олдершотский госпиталь прямо с кораблей, хотя многие уезжали туда позже. Скоро настанет очередь и этих молодых людей. Эви помахала им рукой, сказала, что скоро зайдет снова, и только после этого зашла в приемную, где схватила леди Маргарет за руку и увела в проход подальше от зала с больными.

Здесь, в очень ясных и сильных выражениях, она объяснила леди Маргарет свою позицию по поводу ее решения, упирая на то, что нужно подумать о ребенке, которому предстоит жить в мире в нынешнем его состоянии, подумать об отце этого ребенка, подумать о миссис Мур, которую та лишала возможности приготовить свадебный торт в период дефицита, а также принять во внимание пациентов, которые будут задаваться вопросом, почему милому и уверенному в себе майору Гранвиллю было отказано в роли мужа и отца перед лицом закона.

Леди Маргарет пыталась прервать ее несколько раз. Это было напрасно, потому что придавало Эви еще больший стимул. Ей удалось заговорить, только когда она подняла руки, показывая, что сдается:

– Очень хорошо, я понимаю, о чем ты говоришь, Эви. Я женюсь на Эндрю ради него, и ради ребенка, и ради тебя, потому что твое негодование задело меня и потому что ты вытащила меня из тьмы на свет, когда я прибыла сюда, в Истерли Холл, абсолютно разбитая после нескольких тюремных заключений. Я знаю, как это, должно быть, тяжело для тебя, ведь твоя подруга леди Вероника завела ребенка, я беременна, а у тебя до сих пор нет возможности даже выйти замуж за Саймона. Таким образом, в большей мере я делаю это для тебя.

Могло возникнуть впечатление, что женщина репетировала свою капитуляцию. Эви закачала головой, замолчала на время, но ненадолго. Она схватила руки леди Маргарет, на этот раз обе, и завертела головой без остановки:

– Нет, Маргарет, ты сделаешь это по совсем другой причине. Ты сделаешь это для себя, понимаешь? Хотеть что-то для себя не зазорно, это естественно, и поэтому ты должна сделать это, если действительно любишь майора Гранвилля. Если нет, то, пожалуйста, так нам и скажи, чтобы я сказала миссис Мур закрыть свою книгу с рецептами и чтобы мы все избежали хлопот, которые обязательно будут ждать нас при подготовке к свадьбе.

В этот момент леди Маргарет облокотилась о стену, накрыв руку Эви своей, и в ее темных, почти черных волосах стали заметны седые пряди, хотя ей еще не было даже тридцати.

– Знаешь что, пошла ты к черту, Эви. Ты же знаешь, почему я не хочу выходить за него замуж, разве нет?

Эви прислонилась к стене рядом с ней.

– Да, полагаю, что знаю. Но это не имеет такого уж большого значения, майор Гранвилль все равно умрет через год или два, по ощущениям доктора Николса. Выбирая счастье, ты не искушаешь судьбу. Будь храбрее, Маргарет. Это тяжелее, чем любое принудительное кормление, чем любое тюремное заключение. Ты откроешь себя для любви, но почувствуешь боль, но ты почувствуешь ее в любом случае. Ты заслуживаешь этого счастья, а все эти люди заслуживают того, чтобы его увидеть. – Эви больше не могла ничего сказать, потому что голос подводил ее.

Она сжала неуклюжую, жесткую и совершенно очаровательную руку молодой женщины в своей, и теперь они обе плакали. Во всяком случае, теперь все было решено, и она смогла пойти искать Матрону, которая долго бухтела и пыхтела при входе в палату экстренной помощи, пока наконец не согласилась принять пациентов-женщин. Ну конечно же она согласилась, Эви даже не сомневалась, что так и будет, потому что знала, что эта женщина была ангелом, хотя и тщательно это скрывала за строгой униформой и массивной грудью.

– Что же, красавица, у тебя это не выходит, – прошептала Эви, а потом крикнула через плечо: – Вы ангел, очень большой, но ангел.

Матрона даже не ускорила шаг, проплыв в палату экстренной помощи со словами:

– Ты, моя девочка, властный и невыносимый комендант.

Сержант Бриггз, стоявший за стойкой дежурного, вынул из-за уха карандаш, наставил его на Эви и лукаво улыбнулся.

– Нет, Эви, не говори Матроне ничего приятного. Теперь она на целый день превратится в огнедышащего дракона, чтобы сохранить лицо. К слову, об огне. Дотти всего минуту назад показалась здесь, чтобы передать тебе сообщение. Очевидно, миссис Мур уже испускает его изо рта на кухне, потому что часики тикают, а тебя все нет.

Эви пораженно посмотрела на него.

– Мне всегда плохо давалось искусство находиться в двух местах одновременно. Пожалуй, нацеплю-ка я пару крылышек и перепорхну обратно.

Она развернулась на каблуках и вошла в дверь для прислуги, захлопнув ее за своей спиной. Она улыбнулась сама себе. Иногда этим людям нужен был спектакль. Когда она спустилась во внутренний коридор и поравнялась с прачечной, она встретила Милли, которая держала в руках планшет и хмурилась, вычеркивая на нем пункты из списка. Когда она увидела Эви, она сказала:

– Между прочим, я считаю, что это отвратительно.

Эви вздохнула и попыталась обойти свою сноху, но Милли остановила ее, уперев планшет в ее грудь. Эви остановилась.

– Что именно?

– Леди Маргарет, – круглое лицо Милли так и скривилось от омерзения.