Рассекая кости, циркулярная пила пронзительно визжала. Энни сделала два чистых полукруглых надреза в верхней части черепа. Потом, отложив пилу, она ввела в разрез некий стальной инструмент и повернула его, после чего верхушка черепа, подобно верхнему сегменту взрезанного кокосового ореха, с легким щелчком отделилась. Энни сняла верхушку черепа, положила ее на край секционного стола и взглянула на мозг.

Брок подумал о сделанном ранее Старлингом замечании относительно того, что люди подобны мешкам с картошкой. Полемизировать с этим замечанием здесь не приходилось, хотя в этом зале в голову скорее приходили мысли, связанные с технической стороной дела. Возможно, еще вчера Ева, красивая молодая женщина, была полноценной личностью, способной влиять на жизнь других людей. Теперь же ее в прямом смысле слова аккуратно и деловито разбирали на детали на поточной линии по исследованию поломанных человеческих машин. Загадка бытия заключалась не в том, что человеческий механизм неожиданно переставал работать, а в том, что иногда он по какой-то непонятной причине функционировал слишком долго.

Определенно что-то подобное имел в виду Келлер, когда сообщил о скромной цели своего существования: дожить до следующего дня. Что ж, вполне объяснимое и разумное намерение.

Энни извлекла из черепа мозг и отошла, чтобы положить его на панель электронных весов, стоявших на низеньком металлическом столике. Доктор Мехта, все это время державший голову Евы в руках, вернул ее на секционный стол и стал разминать кисти рук. Тем временем Энни вымыла руки под краном, взяла маркер и на белой доске, висевшей на стене над хромированным столиком, написала:

«Имя: Старлинг.

Мозг: 1386».

После того как Энни взвесила мозг Евы, Мехта приступил к работе над ним. Взяв прямой, с длинным лезвием и тупым концом хирургический нож, он первым делом использовал его для разделения мозга на составные части – полушария, мозжечок и стволовой отдел, а затем нарезал их на аккуратные дольки в четверть дюйма толщиной. Потом он разложил их на рабочей поверхности секционного стола со сноровкой повара, который ведет телевизионное кулинарное шоу. Каждая долька имела очертания, напоминавшие крону развесистого дерева, и обладала фактурой горизонтального среза вилка цветной капусты. Взяв три дольки, Мехта положил их в стоявший перед ним сосуд с какой-то жидкостью. Пока он обмывал под краном затянутые в перчатки руки и возвращался к секционному столу, Энни сложила оставшиеся части мозга в небольшой пластиковый пакет.

– Все как будто в норме. Но у меня еще раньше возникли кое-какие сомнения относительно ее носа…

– А что у нее не так с носом?

– Давайте посмотрим, хорошо?

Мехта завернул скальп назад, прикрыв отсутствующую часть черепа, и некоторое время критическим взглядом исследовал лицо жертвы.

– Вот так-так, – хохотнул он. – Ох уж мне эти озорные собачки! Не много оставили от левой стороны, не правда ли? Лабрадоры, говорите? Что ж, отныне буду относиться к этой породе с большим почтением… Но правая ноздря, кажется, осталась в неприкосновенности. – Он взял скальпель и взрезал ее. – Ага! Вы только взгляните, Брок! – Мехта сиял как именинник.

– Ну, если вы настаиваете… А на что мне, собственно, смотреть?

Пока мужчины с глубокомысленным видом заглядывали в ноздрю Евы, Энни держалась на заднем плане. Она сняла защитные очки и не мигая смотрела, как кривляется ее босс. Брок заметил ее немигающий взгляд и подумал, что она держит себя как всякая квалифицированная помощница при пожилом начальнике – то есть снисходя к его слабостям, и тем не менее мысленно предлагает ему бросить валять дурака и позволить ей приступить к следующей стадии ее работы. Обдумав все это, Брок тут же задался вопросом, имеет ли обыкновение его собственная помощница – Кэти – смотреть на него подобным образом.

– Взгляните на мембраны во внутренней части носа. Они повреждены, видите? Фактически, – Мехта осторожно поскреб плоть острием скальпеля, – повреждения тканей настолько сильные, что разделяющий ноздри хрящ проеден чуть ли не насквозь. Такое впечатление, что у нее был абсцесс кости синуса.

– Кокаин? – высказал предположение Брок.

Мехта кивнул:

– К тому же устойчивая привычка.

– Значит, она не была такой уж хорошей девочкой, как все думают. Говорите, она здорово налегала на это зелье?

– Употребляла до грамма в день, – уверенно сказал патологоанатом. – И сидела на нем по меньшей мере год.

– Правда? – сказал Брок. – Это интересно.

– Вы что, ничего подобного не ожидали? – спросил Мехта.

– До сих пор мы никаких наркотиков не обнаружили.

– А как насчет следов кровотечения?

– Носового?

– Да, особенно ночью, во время сна. Кокаин вызывает при вдыхании сужение кровеносных сосудов. В носовых мембранах нарушается циркуляция крови, а поскольку ткани там слабые, возможна перфорация. У женщины с такой приверженностью к кокаину утром на подушке почти наверняка можно обнаружить кровь.

– Любопытно. Главное, теперь есть что искать. Большое спасибо.

– Между прочим, это весьма дорогостоящая привычка, – продолжал развивать свою мысль патологоанатом. – Грамм должен был обходиться ей примерно… скажем, в сотню фунтов. Коли так, это почти сорок тысяч в год. Причем наличными. Солидная сумма. Даже больше той, что требуют мои дети на карманные расходы!

Прошло пять минут. Доктор Мехта все еще посмеивался над своей шуткой и сделанным им маленьким открытием. Между тем Энни, подойдя к секционному столу, вложила пластиковый пакет с мозгом Евы в отверстие в верхней части головы, заткнула дыру куском марли, наложила спиленную часть черепа, натянула скальп и зашила разрез на нем грубыми нитками. После этого она обмыла голову, полив ее водой из шланга. Теперь голова Евы выглядела очень неплохо, а кожа влажно блестела, как после купания в бассейне. Все было бы хорошо, если бы не уродливые надрезы на правой ноздре.

Кэти заметила Брока в дальнем конце холла. Он разговаривал по телефону. По выражению его лица и движению плеч она поняла, что он с кем-то напряженно спорит, и несколько минут ждала, пока он закончит разговор. Наконец он отключил телефон и повернулся в ее сторону. Лицо его выглядело задумчивым. Когда они выходили на улицу, Брок, казалось, едва замечал ее присутствие – до такой степени углубился в свои размышления.

– Дождь прошел, что ли? – неожиданно спросил он, когда они остановились у машины. Можно было подумать, он только что заметил мокрые тротуары и черный блестящий асфальт на проезжей части.

– Разыгралась настоящая буря. И надвигается новый шквал. Разве вы не слышали гром?

– Внизу ничего не слышно… Скажите, вы нашли Салли Мэлони?

– Мне удалось раздобыть два адреса – оба в Южном Лондоне. Один – адрес ее дома в Пекхэме, второй – магазина, где она работает. Он называется «Сью Салли».