Я не буду подробно рассказывать о ходе наступления. То, что сначала оно оказалось полностью неожиданным, совпадало с планом. Вскоре поступили сообщения о значительных успехах центральной и южной групп Мальмеди. С другой стороны, армия СС вскоре сбавила обороты. Основная часть остановилась в области Кринкельта, в то время как лишь отдельные подразделения проникли в окрестности Мальмеди. Вероятно, именно там имел место позорный расстрел американских пленных[43], о котором впервые узнало командование Западного фронта из сообщений радио союзников.

Поскольку армия СС не продвигалась вперед, предприятие, запланированное Гитлером для «освободителя Муссолини», лидера СС Отто Скорцени, также пришлось оставить. Последний использовал диверсантов в американской униформе и хотел захватить мосты Льежа. Неверно и сообщение, что Скорцени предстояло убить генерала Эйзенхаура.

Уже вечером первого дня наступления оказалось сомнительным, сможет ли эта армия добраться до Мааса. Было слишком поздно для перемещения больших сил на юг. Как в каждой операции, неверное начало спровоцировало все, что последовало за ним, и теперь это невозможно было исправить. Когда командование высказало мнение на «конференции по ситуации» насчет того, что результаты наступления далеко не такие удовлетворительные, Гитлер резко оборвал выступавшего. Армия СС вскоре вновь тронется. 5-я танковая армия, с другой стороны, при умелом командовании генерала фон Мантейфеля и при гораздо более благоприятной местности также смогла проникнуть не слишком далеко от Динана, то есть ближе к Маасу. И у нее сейчас не было сил, чтобы захватить упорно защищаемую ключевую точку в Бастони. Среди американских подразделений была и десантная дивизия, которая уже доказала свою высокую боеспособность под Арнхемом. Ее командир, генерал Тейлор, оказался в отпуске в Соединенных Штатах, однако его вернули назад и бросили в сражение – четкое доказательство того, какое особое значение союзное командование придавало удержанию этого центра. Было предпринято много попыток захватить Бастонь, которая превратилась в настоящий бастион. Несмотря на подкрепления, которые постоянно поступали, все попытки оказались безуспешными. Тем временем сильный натиск врага вытеснил дальше на север армию СС, а там в сражение вмешались британские войска. Слабая 7-я армия на юге также подвергалась серьезной угрозе атак американской 3-й армии под командованием генерала Паттона. Поскольку область ближе к Маасу теперь почти полностью была освобождена от сил врага, командование Западного фронта предложило 23 декабря нанести туда удар из окрестностей Саарбрюкена отчасти для того, чтобы освободить 7-ю армию и облегчить ее положение, отчасти чтобы защитить угольные бассейны Саара. Гитлер отверг это при поддержке Йодля. Вместо этого он приказал начать атаку с Нижнего Эльзаса в направлении Вогез. К этой атаке мы потом вернемся.

Сильное давление, оказываемое на фланги атакующего клина с севера и юга, не только вынудило атакующих перейти к обороне, но стало угрожать группе армий Моделя окружением, как в Нормандии. К тому же изменилась погода, из-за которой, с одной стороны, дороги обледенели и стали непроходимыми, а с другой стороны, это позволило воздушным силам противника приступить к продолжительному участию в сражениях. В результате наши трудности со снабжением возрастали день ото дня, и в то же время мобильность войск резко сократилась. Отныне солнце ярко светило с неба и прогоняло благословенный туман, который был лучшим союзником германских войск.

Уже 22 декабря Рундштедт потребовал у Гитлера отозвать наступление. Он страстно просил об этом, потому что ему стало ясно, что эти войска вскоре будут вынуждены передать из его командования в пользу Восточного фронта. Гитлер сказал: «Нет». Он все еще надеялся, что Бастонь будет взята. В конце года, впрочем, он решил – хотя слишком поздно, – что наступление должно быть остановлено. Самым правильным действием, которое следовало сейчас предпринять в свете настоятельной необходимости экономить наши силы, был как можно быстрый отход за Западный вал. Однако Гитлер и с этим не согласился, потому что боялся, что враг слишком быстро последует за нами. Он не стал выслушивать доклады относительно того, что, несмотря на то что врагу нужно действовать таким образом, отход наших войск одной массой будет более экономичным. Следовательно, лишь в середине января совершенно измученные германские войска перешли за приграничные реки Оур и Зауэр. Последние две недели, в частности с превосходной летной погодой, привели к невосполнимым потерям. Постоянные воздушные налеты влекли постоянно увеличивающееся число жертв и парализовали движение в дневное время. Сильные части люфтваффе, которые постоянно обещала прислать ставка Гитлера, не материализовались и не сняли бремя с плеч наземных войск. Вначале германские истребители не могли подняться в небо из-за непогоды. После того как последняя улучшилась, наши самолеты часто были атакованы противником. Широкомасштабные атаки на аэродромы вражеских наземных подразделений поддержки, которые планировались в первые дни наступления, не могли иметь места до начала 1945 года. А потом, не три тысячи, не пятнадцать сотен, но всего сто истребителей были в нашем распоряжении. Их технические качества резко уступали самолетам союзников и не позволяли добиться желаемого уничтожения вражеских бомбардировщиков; они могли обеспечить не более чем краткие мгновения облегчения, сопровождаемые для них тяжелыми потерями.

12 января 1945 года началось великое наступление Советской армии. Громадные шаги, которые делала эта армия, отчетливо показывали, что Восточный фронт нуждается в помощи. Командование Западного фронта признавало первостепенную роль Востока с самого начала и поэтому приказало 6-й танковой армии собраться на станциях погрузки за три дня до того, как получило из ставки Гитлера указание сделать это. Но все равно переброска армии заняла много времени из-за того, что действия врага продолжались в воздухе, из-за обледеневших дорог и нехватки горючего. Впрочем, была еще одна причина – то, что главнокомандующий и другие офицеры этой армии покинули свои войска и поехали вперед.

Военные же достижения наступления разочаровали. Не была достигнута ни одна стратегическая цель, не были заняты и благоприятные позиции. Людские и материальные потери были высокими. Жертвы насчитывали почти 25 000 человек, четверть из которых были убиты. Материальные потери были еще более высокими, потому что промышленная зона Верхней Силезии была теперь утрачена в результате наступления русских, и не было никаких шансов вернуть ее. Разумеется, и враг понес тяжелые потери. Почти 30 000 человек были взяты в плен германскими войсками. И все же какими бы ни были тяжелыми общие потери, они не слишком сильно ударили по союзникам. Бреши могли быть скоро восполнены из практически неисчерпаемых источников. Единственным положительным завоеванием для германской стороны был небольшой выигрыш во времени, поскольку нам удалось перечеркнуть планы противника. Это легче всего заметить на фронте между Мозелем и Реймсом. В середине декабря этот сектор почти рухнул, и прорыв врага к Мангейму казался неизбежным. В целом ничего не стоило того, что было завоевано. Военная ситуация на Западе, вероятно, обернулась бы совершенно по-другому, если бы атака в виде клещей проводилась в районе Ахена. Наши войска вряд ли понесли бы такие громадные потери, как у реки Эйфель и в Арденнах, и они не пришли бы к концу в таком критическом состоянии, как получилось после наступления Гитлера. И все же, если бы все началось правильно и проводилось бы, как это было, с великой отвагой и доблестью, то такое наступление положило бы гораздо более благоприятное военное начало года на Западном фронте. А помощь намного быстрее могла бы прийти с Восточного фронта, из района Кельна.