— А Варлану, значит, не всё равно? — отодвинул широкое блюдо Денис, вмиг потеряв аппетит.

— Не всё равно, — подтвердил Зураб. — Потому что ценит умных и смышленых людей. В его команде самые лучшие. Один Шамров с Гончаровым чего только стоят. Варланов протягивает тебе руку помощи, и мне бы хотелось, чтобы ты её принял.

— Взамен чего? — напрягся Денис. Ввязываться из одного ярма в другое? Хм… Пускай даже под Варлановым. Тут было над чем подумать. Ясно, что Зураб плохого не посоветует, но так ли он нуждался в этой крепкой руке.

Грузин обласкал пальцами полностью седую бороду, прекрасно понимая недоверие Ходакова.

— Хорошо. Зайдем с другой стороны: как ты видишь свое будущее?.. С семьей или без?

А вот тут Денис и вовсе привстал с дивана, по-волчьи оскалив зубы. Старик тут же поднял ладони вверх, извиняясь за резкость.

— Не так построил предложение. Давай перефразируем… Да садись, ты, чего напрягся? Никто твоих родных и пальцем не тронет. Пока. И это зависит только от тебя.

Денис рухнул обратно на диван, со злостью поправляя воротник рубашки.

— Ты хоть раз видел возле меня жену?

— Нет.

— А детей?

Денис достал сигареты, чувствуя, что, если не закурит, взорвется нахрен. Затронутая тема разъедающей кислотой прошлась по оголенным нервам, накаляя и без того непростую обстановку.

— Ближе к сути, Зураб Эдуардович!

— Если хочешь, чтобы твои любимые были целы и невредимы — будешь держаться от них как можно дальше, но сразу предупреждаю — это не жизнь. Или… — нахмурил кустистые брови, подняв указательный палец, — ты объединишься с Варланом и тогда сможешь познать счастье отцовства. Сынок, не путай Гаврилова с Романом Викторовичем. Там совсем другие понятия. Примешь его руку — станешь частью его семьи. У меня душа за тебя болит. Прокочуешь вот так всю жизнь, без поддержки родных, потому что не сможете часто видеться и поймешь под шестьдесят, каким был глупцом. Да будет уже поздно.

Денис выдохнул дым, стряхнув пепел в услужливо принесенную официантом пепельницу, и глубоко затянулся. Постепенно, натянутые до предела нервы начали потихоньку расслабляться. Какие только мысли не посещали его: начиная от самых кровожадных и заканчивая умиротворенными, в котрых присутствовал и тот самый дом у моря, и счастливая улыбка на губах любимой женщины.

Откинулся на спинку дивана, ненадолго прикрыв глаза и попытался прислушаться к внутренним ощущениям. Варланов входил в число председателей конгломерата, а это, на минуточку, серьёзный аргумент. Да, Гаврилов тоже там околачивался, но не значило ли это, что…

Зураб правильно растолковал его задумчивость.

— Да, Денис. С твоим-то умением вести дела и наследством отца ты войдешь в конгломерат. Только подумай, в тридцать один год ты станешь самым молодым «оружейником». Парень, люди хотят дружить с тобой, вести общие дела, предлагая взамен полную свободу действий и защиту. Варланов всегда отличался умением видеть не только взаимовыгоду, но и скрытый потенциал. В тебе он его не только увидел, но и захотел помочь с Крутоголовым. Подумай об этом хорошенько и прими правильное решение.

Когда Денис переступил порог ресторана, он сразу заметил, что что-то не так. Пускай и вошел уверенно, с широким разворотом плеч, но было в нем что-то мрачное. Затаенное. Взгляд будто и осмысленный, а на деле — обращен внутрь себя. Видно, как ломал себя, пытаясь просчитать правильные хода наперёд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Очень хорошо знал такое состояние и представлял, каким колоссальным трудом удавалось его держать в узде. Сам страдал подобным. Понимал парня как никто другой и по сей день обижался на Леонида, что покалечил судьбу сына, втянув в разборки с Крутоголовым. Зачем было ставить палки в колёса шесть лет назад? Чего добился? А ничего. Два брата снова готовы перегрызть друг другу глотки, только уже не из-за девушки, а из-за сфер влияния.

Импонировал ему Ходаков своей душевностью. Своим откликом и умением помочь в любой ситуации. Вот и пошел «на поклон» к Варлану, рассказав о талантах паренька. Хотел попросить подсобить в трудную минуту, а оказалось, что тот уже давно метит Дениса в «оружейники» юга, да всё никак не получалось встретиться. Судьба? Не иначе.

Денис усмехнулся про себя, затушив остатки сигареты.

Вчера был уверен, что поступает правильно, сегодня… необъяснимое чувство тревоги роилось на сердце, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Слова Зураба о семье задели капитально. Ввинтились шурупом по самый край и оставили болезненную оскомину.

— Я подумаю, Зураб Эдуардович, — поднялся из-за стола, собираясь уходить. — Спасибо за беспокойство.

— Подумай-подумай, только не затягивай, — поднялся и себе грузин, крепко пожимая протянутую руку. — В любом случае — я с тобой при любом раскладе.

Вышли на улицу. Денис посмотрел на часы, понимая, что уже достаточно поздно, но какая-то смутная тревога не позволяла опустить ситуацию до утра.

Чем дольше шли гудки, тем тревожней становилось на душе. Днем уже звонил, но Рома сказал, что Ксюша уснула и на предложение телохранителя разбудить девушку, ответил, что перезвонит позже. Потом у него не получилось. До встречи с Зурабом проверял готовность фур, подбирал охрану на следующий рейс и вместе с Бакланом планировали, как разобраться с Крутоголовым в ближайшие дни.

Сейчас, не смотря на позднее время, испытал непреодолимую тягу услышать родной голос.

Оттолкнувшись от капота, принялся вышагивать вдоль машины, не прекращая набирать. Аврахова не отвечала.

Следующим в списке стал Тимур. Но вместо него трубку поднял Роман. По спине пробежал противный холодок.

— Ром, что за херь у вас там происходит? Где Тимур?

— Денис Леонидович, тут такое дело… в общем, Тимур сейчас не сможет ответить, — прогнусавил злорадно, догадываясь, что Денис в ту же секунду сложит дважды два. — И боюсь, уже никогда не ответит.

Зураб не слышал ответа, но мгновенно учуял неладное. Показалось, что сейчас Ходаков заорет на всю глотку. Видел, как он встряхнул сжатыми до хруста кулаками, медленно расправил онемевшие пальцы и, исходя дикой злобой, прошипел сквозь плотно стиснутые зубы:

— Дай. Телефон. Оксане. — От нечеловеческого усилия взять себя в руки на шее вздулись вены. Взгляд стал неживым. Стеклянным. Не смотря на жаркую пору, его словно в прорубь опустили. Внутри всё заледенело от плохого предчувствия.