Перед глазами все плыло. Над ним стояла Ингрид, разговаривая по телефону; ее голос доносился глухо, словно издалека.

— Можете забирать, — сказала Ив, глядя сверху вниз на теряющего сознание Бена.

Она присела рядом и погладила его по голове.

— Извини, Liebchen.[9]

Через четыре минуты за ним пришли: подняли Бена с пола и унесли в поджидавший фургон.

Сознание возвращалось медленно. Сначала Бен почувствовал вибрацию там, где затылок прикасался к холодному металлическому полу. В глазах расплывалось, накатывала тошнота. Потом он понял, что жутко замерз: его била такая дрожь, что зубы клацали.

Бен лежал на тряском полу фургона. Металлические стенки подрагивали от рева двигателя. Он застонал и попытался встать. Голова кружилась.

Всплывали обрывки воспоминаний. Квартира Ингрид. Его сбила машина. До этого он убегал от погони.

Кински ранен.

Вспомнил! Ему подсыпали наркотик…

Бен огляделся. Окон не было. Фургон трясся и подпрыгивал. На часах почти шесть вечера. Значит, едут они больше часа. Куда же его везут?

Тряское путешествие продолжалось еще минут пятнадцать. Дорога стала хуже, скорость снизилась. На резком повороте Бена швырнуло к противоположной стене, затем фургон остановился. Хлопнули дверцы, послышались мужские голоса: человека три, не меньше, что-то тараторили по-немецки. Фургон сдал назад; звук мотора вдруг изменился, словно машина въехала в просторный гараж.

Дверцу открыли, и Бена ослепил свет. Сильные руки грубо схватили его и швырнули на пол. Он упал на четвереньки и, моргая, посмотрел вокруг. Его окружили семь… восемь… девять человек. Все с армейской выправкой, серьезными лицами, спокойными и безжалостными взглядами. У каждого в руках пистолет или штурмовая винтовка «хеклер-кох».

Огромное, как собор, каркасное здание походило на старый самолетный ангар. Стены из алюминия, бетонный пол покрашен зеленой краской. В печке со стеклянной дверцей горел огонь, длинная металлическая труба поднималась к потолку. Из предметов обстановки имелись только металлические стул и стол.

Посреди ангара, грея руки над печкой, стоял высокий мужчина в черном. Рыжеватые волосы были коротко подстрижены.

Бен прищурился от яркого света. Мужчина казался знакомым… Кто же это?

Один из автоматчиков подошел слишком близко, и Бен решился на безумную попытку: ударил ребром ладони в горло. Тот придушенно крякнул и упал на пол, схватившись за смятую трахею. Короткоствольный «хеклер-кох» выпал из рук, и Бен подхватил его на лету. Винтовка была взведена, Бен снял предохранитель, надеясь на свое проворство: пока они чешутся, он их всех перестреляет…

Перестрелял бы.

Бен выронил винтовку и упал на пол, содрогаясь в конвульсиях: воткнувшийся в тело зонд соединялся тонкими проводками с электрошоковым ружьем в руках охранника, который вышел из-за фургона. Мощный электрический импульс обездвижил Бена, полностью лишив его контроля над мышцами.

— Хватит! — приказал высокий человек в черном.

Ток выключили, и Бен судорожно вздохнул, распластавшись на бетонном полу. Один из охранников принес главарю рюкзак Бена. На стальной столик вытряхнули смену белья, аптечку первой помощи и «пара-орднанс» сорок пятого калибра.

Однако больше всего главаря заинтересовала коробка с материалами Оливера. Он открыл ее и просмотрел, одобрительно кивая, — то, что требуется. Приказ он имел недвусмысленный: скомкав бумаги, открыл дверцу печки и бросил их туда. Бен опустил голову, чтобы не смотреть, как вспыхнули собранные другом материалы, как свернулись и почернели листки. На этот раз все сгорело дотла — легкий пепел вылетел в печную трубу.

Небрежно дернув за ленточку, главарь развернул письмо Моцарта и пробежал его глазами, скорчив презрительную мину. На мгновение Бену показалось, что письмо тоже отправится в печку, однако его свернули и положили обратно в картонный футляр. Порывшись в разбросанных на столике вещах, главарь вытащил футляр компакт-диска и, убедившись, что диск на месте, сунул его в карман.

— Ведите, — с довольным видом скомандовал главарь.

Бен застонал, когда его подхватили под руки и почти волоком потащили к центру ангара. Со стальной потолочной балки свисала тяжелая цепь, не доходя до пола футов на семь. К голове Бена приставили пистолет, руки развели в стороны — он почувствовал на запястьях холод наручников: по одной паре на каждом запястье. Руки задрали вверх, и свободные браслеты наручников защелкнули на свисающей с потолка цепи. Потом охранники отошли и встали вокруг широким полукругом. Бен вытянулся, едва доставая до пола и стараясь стоять на цыпочках, а не висеть на запястьях. Он знал, что его ожидает.

Главарь подошел поближе, склонил голову набок и гнусно ухмыльнулся. Расставив ноги, он собрал громадную ручищу в кулак и умело ударил, вложив вес всего тела: бить людей ему было не впервой. Бен напряг пресс, но это мало помогло. Удар вышиб из него дух, ноги подогнулись, и он повис на скованных запястьях.

— Рад тебя видеть, Хоуп. Помнишь меня? Я хочу, чтобы ты меня припомнил.

Бен наконец сумел сделать вдох и поднял взгляд на своего мучителя. Теперь он вспомнил.

Мир тесен. Судьба опять свела Бена с Джеком Глассом, тем самым психопатом, который чуть не угробил его пятнадцать лет назад в горах Уэльса.

Бен пытался сообразить, что происходит: как Гласс оказался в Австрии?

Ухмыльнувшись, Джек стряхнул каплю пота со лба и стал закатывать рукава.

— Сколько лет, сколько зим!

Гласс заметно отяжелел со времен службы в армии, но избыточный вес был вовсе не жиром. На руках бугрились мускулы, словно он целыми днями качался, да не один год. Изменилось и еще кое-что: правое ухо было изуродовано, мочка отсутствовала.

Глядя на ухо, ошарашенный Бен сложил дважды два: видеозапись и описание похитителя Клары Кински.

— Ты чего сюда приперся, Хоуп? — насмешливо спросил Гласс. — Проведать мертвого братца своей подружки? Так бедняга давно сдох, уж я-то знаю.

Он размахнулся и врезал пленнику в бок. На этот раз Бен успел подготовиться: напряг пресс и слегка развернулся, чтобы удар пришелся в живот, а не по почке. Все равно было ужасно больно. Он задохнулся, ловя воздух ртом, из глаз посыпались искры.

Гласс отступил назад, потирая кулак.

— Можешь не отвечать. Ты не на допросе и прекрасно знаешь, что значит вот это. — Он похлопал по карману, где лежал компакт-диск. — От тебя я получил все, что требовалось. Ты мне больше не нужен, ясно?

В голове Бена промелькнула тревожная мысль: почему не спрашивают, где Ли?

Гласс потянулся и взял со столика что-то, тускло блеснувшее металлом, — тяжелый стальной кастет. Зажав его в левой руке, он растопырил пальцы правой, просунул их в отверстия и стиснул кастет в мясистой ладони, с улыбкой глядя Бену в глаза.