— Вы что же, никакой мелочи не пропускаете?

— Разве самую малость. Так что же это за сестры?

— Их было три — тройняшки, собственно говоря. И всех звали Гейл.

— Это понятно.

— Нет, фамилия у них была другая. Девочек назвали Ванда Гейл, Нора Гейл и Пегги Гейл.

— Это что, шутка? Он перекрестился.

— Вот вам крест. Рид их уже, так сказать, приобщил к основам, а уж потом на сцене появился я. — Джуниор фыркнул, видимо вспомнив особенно непристойный эпизод из юношеских похождений. — Короче, сестры Гейл всем давали. Им это нравилось. Каждый парень из нашей школы хоть раз да трахнул их.

— Ладно, все ясно. Ну, а когда их под рукой не было, вы шли к Стейси Уоллес, потому что она тоже давала. Он спокойно взглянул на нее.

— Я женщин никогда ни к чему не принуждал. Она сама этого хотела, Алекс.

— Но только с вами.

Он пожал плечами: возражать не было смысла.

— А вы этим пользовались.

— Назовите мне мужчину, который поступил бы иначе.

— Очко в вашу пользу, — сухо сказала она. — Я лишь позволю себе заметить, что у Стейси вы были единственным мужчиной.

У него хватило такта принять несколько пристыженный вид.

— Да, пожалуй, верно.

— Мне сегодня стало ее жаль, Джуниор. Она разговаривала со мной отвратительно и тем не менее вызвала у меня жалость.

— Я никогда не мог понять, чего она ко мне прицепилась; она же ходила за мной по пятам с того самого дня, как я пришел в пурселлскую школу. И, знаете, башковитая была девчонка. Любимица всех учителей. Еще бы — старательная, ни в какие истории никогда не попадала. — Он хихикнул. — Но что она с готовностью выделывала на заднем сиденье моего «Шевроле» — они в жизни не поверили бы.

Алекс, почти не слушая, рассеянно смотрела в пространство.

— Стейси презирала Седину.

— Она ей завидовала.

— Главным образом, потому, что, когда вы были в постели со Стейси, она знала, что мечтаете-то вы о моей матери.

— Черт, — тихонько выругался он, и улыбка сползла с его лица.

— Так она сказала. Это правда?

— Селина всегда была при Риде. Так уж сложилось. Против фактов не попрешь.

— Но вы же ее все равно хотели, даже при том, что она принадлежала вашему лучшему другу. Так? После продолжительного молчания он сказал:

— Чего уж отпираться, это было бы вранье.

— Стейси мне еще кое-что сказала, — очень тихо произнесла Алекс. — Так, случайное замечание, а вовсе не намеренная откровенность. И сказала об этом вскользь, словно это и без того всем известно — и мне, само собой, тоже.

— Что?

— Что вы хотели жениться на моей матери. — Она снова посмотрела ему прямо в лицо и спросила сдавленным голосом:

— Правда?

Он на миг отвернулся, потом произнес:

— Да.

— До или после того, как она вышла замуж и родила меня?

— И до, и после. — Заметив ее явную озадаченность, он сказал:

— По-моему, всякий, кто видел Селину, непременно хотел, чтобы она всегда была с ним. Еще бы: красивая, веселая, к тому же умела дать почувствовать, что она создана только для тебя. В ней было… — он подыскивал подходящее слово, — что-то… — он как бы зажал ускользающее слово в кулаке, — что-то такое, отчего вы жаждали обладать ею.

— Вы хоть раз обладали ею?

— Физически?

— Вы хоть раз спали с моей матерью?

На его лице застыло выражение глубокой грусти.

— Нет, Алекс. Никогда.

— А вы пытались? Она бы согласилась?

— Вряд ли. Я и не пытался. Не очень, по крайней мере.

— Почему же, раз вы так ее хотели?

— Потому что Рид убил бы нас обоих. Опешив, она молча смотрела на него.

— Вы серьезно так считаете?

Он пожал плечами, и на лице его вновь засияла обезоруживающая улыбка.

— Ну, образно выражаясь.

Алекс не очень в это поверила. Он произнес «убил бы» явно в буквальном смысле слова.

Джуниор подвинулся к ней поближе. Взъерошив ей сзади волосы, он стал большим пальцем поглаживать ее шею.

— Но это очень мрачная тема. Давайте ее сменим, — прошептал он, легонько касаясь губами ее губ. — Может, оставим пока прошлое и займемся настоящим? — Он разглядывал ее лицо, скользя по нему кончиками пальцев. — Я очень хочу спать с тобой, Алекс.

Она настолько поразилась, что на миг потеряла дар речи.

— Вышутите?

— Нет, спорим?

И он поцеловал ее всерьез. Во всяком случае, попытался. Наклонив голову, он прильнул губами к ее губам, пытаясь разомкнуть их, и прижался к ней еще крепче. Не ощутив никакого отклика с ее стороны, отодвинулся и озадаченно посмотрел на нее.

— Нет?

— Нет.

— Почему?

— Вы сами знаете, тут нечего и объяснять. Это было бы безумно глупо. Не правильно!

— Я делал и куда большие глупости. — Опустив руку, он стал теребить пальцами отделку из мягкой замши на ее свитере. — И еще какие не правильные!

— Ну а я нет.

— Нам будет хорошо вместе, Алекс.

— Этого мы никогда не узнаем.

Он медленно провел большим пальцем по ее нижней губе, не отрывая от нее взгляда.

— Никогда не говори «никогда».

Наклонив голову, он поцеловал ее снова — ласково, не страстно, — потом передвинулся на свое сиденье и вылез из машины.

У двери Джуниор сдержанно чмокнул ее и пожелал спокойной ночи; на лице его, однако, было снисходительно-веселое выражение. Алекс понимала; он думает, что она просто ломается и победа над нею — всего лишь вопрос времени.

Она была настолько ошарашена его натиском, что минуты две-три не замечала моргающей красной лампочки на телефоне: ей что-то хотели передать. Алекс позвонила портье, ей дали телефон, по которому просили позвонить; она набрала номер. Еще не услышав голоса врача, она уже знала, что он скажет. И все равно его слова потрясли ее.

— Мне очень жаль, мисс Гейгер. Сегодня вечером, совсем недавно, миссис Грэм, не приходя в сознание, скончалась.

Алекс постучала в дверь, дождалась, пока Рид крикнет:

"Войдите!» — и лишь тогда шагнула в кабинет.

— Здравствуйте. Спасибо, что сразу приняли меня. Она села в кресло напротив его стола. Он, не спрашивая, налил кофе по ее вкусу и поставил перед нею. Она кивком головы поблагодарила его.