— Саныч, ты не набрался часом?

— Нет, Дима. Я чуть-чуть пригубил, и все! Я — кремень! Сказал — отдежурю, значит отдежурю! — Саныч махнул рукой и твердой походкой вышел из-за стола. — Я практически трезв, все видели?

— Дима, ты сегодня не напивайся! — шепнул мне Иван. — А то как бы Саныч в разнос не пошел.

— Точно, — поддакнул Артур. — От него всего можно ожидать.

— Да я, собственно говоря, и не собирался пить-то.

Разошлись рано, все сотрудники торопились домой, чтоб успеть приготовить праздничный ужин. Засобирался и я, перед уходом проверил Бурлакова. Он сидел в ординаторской и смотрел телевизор.

— Саныч, ты в порядке?

— Йа, йа, майн фюрер! — отозвался Саныч.

— Ну, бывай, тащи службу! С наступающим!

Перед уходом я зашел на «скорую» и на всякий случай сообщил, где буду праздновать: мы с женой и дочкой собрались к друзьям.

Новый год мы встретили отлично: много смеялись, катались со снежных горок, дурачились; но меня не покидало дурное предчувствие. Веселье стихло только к утру, мы валились с ног от усталости, и друзья предложили поспать у них; но я отказался, и около шести утра отправились домой.

Интуиция не подвела: не успели мы дойти до дома, как из-за угла выскочила «скорая» и резко затормозила возле нас.

— Доктор, а мы вас второй час разыскиваем! Вся больница на ушах стоит! Главврач рвет и мечет! — без предисловий выпалила фельдшер.

— Не понял! А в чем дело? И почему меня ищут? Я же оставил вам адрес, днем еще!

— Дмитрий Андреевич, я насчет адреса не знаю. Мы в восемь вечера сменили дневную смену, а те нам ничего не передали.

— Ну, это уже ваши недоработки.

— Хорошо, потом разберемся, а сейчас садитесь в машину, там парня с переломом привезли, а Бурлаков пьяный валяется. Ермаков уехал, к вам уже третий раз приезжаем, вас тоже нет! Родственники скандальные, они на главного вышли, тот Лившицу приказал разобраться! Он сейчас в больнице, орет! В общем, дурдом!

Я забрался в машину, фельдшер продолжала рассказывать:

— Лившиц собрался главному хирургу области звонить, чтоб тот срочно хирурга на помощь прислал, мол, у нас все перепились.

— Он что, идиот?

— Не знаю, но слышала, что так говорил.

— Нда! С Новым годом, дорогие товарищи…

Меня сразу привезли в хирургию. В коридоре я столкнулся с начмедом, вторым человеком в больнице после главного врача, выходившим из ординаторской.

— Ну что, доигрались, хирурги? Перепились все! — заорал Лившиц.

— Семен Семенович, вы, пожалуйста, кричите дома на свою жену и тещу, а со мной разговаривайте вежливо, — предупредил я.

— Ты что, мне угрожаешь? — изумился начмед.

— Нет, просто говорю. И вы со мной разговаривайте, а не орите. И кто тут «перепились»? Вы видите, что я пьян?

— Насчет тебя не знаю, — сбавив тон, произнес Лившиц. — Но Бурлаков точно невменяемый, иди, глянь в ординаторской.

На мятой кровати сидел Саныч в серой застиранной майке и красных семейных трусах в крупный белый горошек. Из трусов торчали худые волосатые ноги, из майки пробивалась седая свалявшаяся шерсть, растущая на худой впалой груди. Дежурный хирург был мертвецки пьян, он смотрел на нас стеклянными глазами и не понимал, кто мы и зачем пришли. На столе и под кроватью валялись пустые бутылки. У изголовья лежал потертый баян.

— Ну, полюбуйтесь на этого красавца! — победоносно изрек Семен Семенович. — Пьяный в хлам! Он же еще полночи на гармошке играл, орал песни и дверь не открывал!

— Вижу, — кивнул я. — Дежурный хирург пьян. А почему вы орете, что все напились?

— А что я должен думать, простите? Вы не открываете, Ермаков не открывает, ну?

— Семен Семенович, вы же знаете, Ермаков уехал в гости в соседний район, а я сообщил «скорой», где буду. В чем проблема?

— У меня другая информация: вы тут все напились, ушли домой и дверь не открываете.

— Теперь вы видите, что это не так?

— Теперь вижу. Но я уже доложил главному хирургу области, что у нас чепэ произошло, и попросил прислать хирурга в помощь из областной больницы.

— Да вы с ума сошли! Зачем вы так поступили?

— А что мне оставалось делать? Там вон сестра прокурора своего мужа привела с переломом, а ему никто не помогает. Она уже всех на уши поставила. Брату позвонила, тот Тихому, ну а Николай Федорович уже мне.

— Понятно, — протянул я. — И что главный хирург сказал?

— Сказал, что после перезвонит, разберется. Кажется, его не очень обрадовал мой звонок в пять утра.

— Ну, надо полагать. Ладно, где пострадавший? Пойду гляну, а Саныч пусть проспится, только все бутылки полные надо убрать, чтобы он не добавил.

— Давай, Дима, выручай! Баба скандальная, еще и со связями. И извини, что наорал, я погорячился. Сам понимаешь, тут такое! — Лившиц кивнул на Саныча.

— Хорошо, Семен Семенович, проехали.

Взглянув на пациента, я похолодел. Два месяца назад я оперировал ему перелом ключицы — вбил специальный титановый гвоздь. Перед самой командировкой мужчина снова обратился ко мне: где-то упал на больное место и погнул металл. А сейчас вот нарисовался в третий раз. Сидит, пускает слюни на кушетке, а рядом стоит весьма агрессивная девица лет тридцати.

— О, неужели! Дождались хирурга! — с вызовом заголосила девица. — Мы вас, между прочим, третий час тут ждем!

— А я вас не заставлял! — спокойно ответил я, осмотрев страдальца. — У него уже третий раз ломается одно и то же место, и все по пьяни.

— Да как ты со мной разговариваешь? Ты знаешь, кто я?

— Мы с вами не на рынке, а я не картошку продаю, извольте обращаться на «вы»!

— Ты, вы, ну хорошо, я сейчас позвоню, и от тебя к утру и следа здесь не останется! Усек? А, усекли? Так, кажется, правильно?

— Значит так, — не обращая внимания на хамство, заключил я. — Сейчас загипсую вашего мужа, а завтра поедете в область, пускай вас там оперируют.

— Это как? — взвыла дама. — Будете тут оперировать!

— А здесь вы неправы, — улыбнулся я. — Это решает врач. Первую помощь я окажу, а дальше обращайтесь к травматологам. Случай сложный, третий раз одно и то же место ломается, так что пожалуйте к узким специалистам. Кровью он не истекает, разве что мочой, — указал я на штаны ее мужа. — Жизни травма не угрожает, требует планового, а не экстренного оперативного пособия.

Густо покрасневшая жена обмочившегося мужчины замолчала и насупилась.

Быстренько загипсовав родственника прокурора и выписав ему направление в область, я спустился в ординаторскую. Картина, которую я застал, не укладывалась в голове. Двое дюжих милиционеров выкручивали Санычу руки, пытаясь надеть на него наручники.