* * *

После казни ублюдка, я сразу же отправляюсь в покои принца. Иду, не разбирая дороги. Мне встречаются равки, но я словно не вижу их лиц, перед глазами до сих пор стоит картина из темницы. Она мне не противна, вовсе нет. Всё намного проще. Картина изувеченного Шрама – это мечта о мести, ставшая реальностью. И в какой-то степени я не верю, что наконец-то избавилась от ужаса, который долгое время пытал меня ночами.

Оказываюсь в комнате и прислоняюсь спиной к двери. Не знаю сколько времени стою так, но из ступора меня выводит тихий стук в дверь. Открываю её и вижу двух человеческих служанок. Они просят позволения войти. Впускаю их и безучастно наблюдаю, как они отодвигают ширму в конце покоев и начинают сновать туда-сюда с полными ведрами горячей воды. Они наполняют золотую изогнутую ванну королевских размеров.

Заносят новый комплект одежды, спрашивают, нужна ли мне помощь. Отрицательно качаю головой, и они уходят, тихо прикрыв за собой дверь.

Подхожу к ванне, в задумчивости провожу рукой по гладким изгибам. Пододвигаю ширму, прикрыв себя от тех, кто может войти, раздеваюсь и погружаюсь в воду по самый подбородок.

Смываю с себя кровь, соль и пот. Какое-то время лежу в воде и, откинув голову назад, прикрываю веки. Мысли бродят по только им изведанным тропам, и какая-то кривая тропинка выводит их к принцу. Что я сделаю, если он сейчас войдёт в свои покои? Возмущусь и буду пылать от негодования? Или нет?

И только оставшись наедине с собой я признаюсь, что не буду его прогонять. Даже Древнейшая, которая прожила дольше, чем все мы вместе взятые, считала, что украденное время с возлюбленным было лучшим, что она видела за тысячи Алых Лун.

Я не думаю, что влюблена, но речи равка и его поступки словно приручили меня как дикого зверя. И он стал одним из немногих, кого я могу назвать "небезразличным" мне.

Ещё какое-то время лежу в ванне и жду, когда же придёт Бастиан, но он не приходит. С долей разочарования выбираюсь из золотой посудины, одеваюсь в новую одежду, которую для меня снова заказал принц, но в этот раз я облачаюсь в черное с золотом с особым чувством. Я бы назвала его – собственническим.

Какая же я глупая, раз решила, что достойна носить цвета королевской семьи. Да, сейчас от меня зависит многое, но я по-прежнему не больше, чем эгоистичная охотница, которая вляпалась во что-то куда более грандиозное, чем куча дерьма.

Отправляюсь в тронную залу в сопровождении неумолкающей Гвианы, которая появляется словно из воздуха. Она облачена в дорогое платье, за которое отдали куда больше, чем пару увесистых мешочков монет. То есть на это платье человеческая семья крестьян могла бы прожить более Алой Луны.

Гвиана без умолку рассказывает мне о путешествии, в котором я, к слову говоря, тоже была. Она несколько раз упоминает, что Колум и Меланта это истинная пара влюбленных. А так же говорит о том, что Ромен был невыносим на протяжении всего пути. Он не поддерживал беседу и вообще делал вид, что Гвианы на корабле не было. Бывшая королева так распаляется по поводу мага принца, что я невольно улыбаюсь. Не думала, что безразличие какого-то мага может так сильно задевать Гвиану.

Входим в тронный зал и располагаемся за огромным столом, он наполнен яствами, и мы размеренно уплетаем еду. За столом ведутся тихие разговоры. Они велись ещё до нашего появления с Гвианой. Вся наша компания с корабля уже была в зале, но к еде не притрагивались до нашего появления. Сейчас же, в основном они вещают о том, что нас ждёт впереди. О дороге в Ваал и о приближении Алой Луны.

– Гвиана, Колум, Меланта, вы остаётесь в замке, – говорит равк, сидящий во главе стола.

Все прекращают переговариваться.

– С чего это? – спрашивает Колум.

– Слава Матери, – говорит Гвиана, она тут же выпучивает глаза и поправляет сама себя. – Это я по привычке. Никакая ей не слава. Пусть корчится в муках, старая дрянь.

Ромен закатывает глаза. Меланта тактично молчит.

– Мы можем вам пригодиться, – говорит Колум, твердо смотря на равка.

Замечаю, что взгляд Колума у меня больше не ассоциируется с мертвой рыбой, кажется, что с появлением в его жизни Меланты, кто-то зажег в них волшебный свет.

– Нет-нет мы вовсе им не нужны, – вставляет своё мнение Гвиана, потом бросает взгляд на Ромена и спрашивает. – Ты что – едешь?

– Да.

– А кто меня будет защищать?

– Колум и Меланта.

Услышав своё имя, ворожея поднимает взгляд от тарелки и тихо говорит:

– Я могу только залечивать раны, в бою я буду обузой.

Хоть кто-то достойно оценивает свои возможности.

– Я сказал, вы остаётесь, – говорит принц и отодвигает стул. Промакивает губы черной салфеткой и кладет её на стол. – Это не обсуждается. Вы будете нас отвлекать. В этом деле обуза крайне нежелательна.

Слышу, как Гвиана щебечет себе под нос что-то по поводу того, что обузой её сделал равк, выбрав испорченное тело. Меланта снова опускает взгляд в тарелку. Ромен делает вид, что ничего не происходит и продолжает медленно уплетать еду.

Колум тоже поднимается с места.

– Я не могу остаться, я должен быть подле Эвы, мои нити…

Перебиваю мага.

– Шрам мёртв. Твои нити тебя обманули.

Он, опешив, садится на место. Колум находится напротив и, не мигая, смотрит мне в глаза. Маг так растерян, что несколько раз открывает рот, чтобы что-то сказать, но не произносит ни единого звука. Всё же берет себя в руки и произносит хриплое:

– Что?

– Я отрубила ему голову.

Колум не верит. Это написано у него на лице, крупными и размашистыми буквами.

– Как это возможно? Нити, они никогда меня не обманывали.

Он говорит так, словно его предала не сила, которая с ним с рождения, а мать родная.

– Никому нельзя верить, – говорит равк, смотря мне в глаза, – даже нитям. Выход есть всегда.

Меланта, тихо переговаривается с Аргосом, потом бросает на меня быстрый взгляд и говорит:

– Мы пойдём, Аро нужно отдохнуть.

– Где его комната? – спрашиваю я.

– Третья слева после покоев принца Бастиана, – отвечает Меланта.

Киваю ей, и она увидит ребенка.

На какое-то время повисает тишина. Колум смотрит на свои руки, словно желает увидеть там призрачные нити.

– Колум, – зову его я. – Всё закончилось.

– Нить по-прежнему со мной.

Что?!

Открываю рот, чтобы засыпать Колума вопросами, но звук шагов за спиной заставляет меня обернуться.

В широкие двери залы высоко подняв подбородок