очень часто песчаные почвы. Да и сил на строительство нового дома у вдовы погибшего на войне солдата, оставшейся с тремя малолетними детьми, нет. Нужна помощь государства, нужны деньги, и вот пусть немного он, Вовка Фомин, для страны добудет.

Вовка бережно разложил вытащенный из бумажного свертка комплект на скамейке. Красота. Не его самодельный рыцарский доспех. И любая деталька легче. Нет толстой жести. Есть толстое, но дерево, ну, или фанера. Все прошито толстыми суровыми нитками в две строчки, как на джинсах. А еще есть большая мешковатая бело-голубая футболка и широкие черные трусы, чтобы скрыть под ними защиту. Все как он с Гершелем Соломоновичем и обсудил. Маленький большой начальник спортивного изобретательства стоял у Вовки за спиной и тоже сиял, как начищенный царский пятак. Прямо светился счастьем. Дядька четко понимал, что ушли, и от волка, и от зайца, и даже от лисы. Не то что перегнать нас, даже канадцы, не смогут, а и просто догнать у них не выйдет. Тут десятилетия лучшие умы человечества думали. Может, про десятилетия невысокий, почти лысый и в то же время кудрявый изобретатель и не знал, но потенциал этих вещей осознавал.

– Гершель Соломонович, а что с патентами? – Вовка оторвался от созерцания этой роскоши.

Глава Бюро изобретательства Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта хитро подмигнул Фомину и полез в портфель. Порылся там и достал несколько исписанных листков. Разложил их перед Вовкой на свитере бело-голубом.

– Это тебе, товарищ Фомин, нужно подписать. Я заявки полностью оформил. Сейчас подпишешь и передадим куда положено. На новизну мы уже проверили, так что тут промедления не будет. Уже в следующем месяце получишь патенты на пять изобретений. Доволен?

– Спасибо, Гершель Соломонович, сейчас сходим в кабинет к Якушину и подпишу. А что с признанием этих патентов за рубежом, а то ведь украдут у нас? Те же канадцы легко все это освоят. Да еще сделают большую часть из пластмассы. Она легче и от удара не сломается.

– Канадцы могут украсть. Сейчас у нас получишь патенты и начнем оформлять международные. Может, сразу в нескольких странах: и в США, или, как их у нас называют САСШ, и в Канаде, и в Швейцарии. Это ведь законодатели мод в канадском хоккее?

– Эти, плюс еще Чехословакия.

– Ну, с братушками проще всего, на этих и нажать можно.

Игроки «Динамо» словно дети малые толкались в раздевалке, примеряя на себя обновки. За этим занятием их и застал приехавший посмотреть на новую экипировку генерал-полковник Аполлонов. Тоже на себя подходящую по размеру нахлобучил и посетовал, что ни зеркала нет, ни фотографа.

– Кто же вам мешает, товарищ генерал, – показал большой палец Якушин, – приводите завтра фотографа, и вы сфотографируетесь, и мы всей командой в новой форме.

– А ведь и правда. Так и сделаем, – генерал повернулся к разглядывающим нового «динамовца» Фомину и Чернышеву. – Приведу завтра фотографа, чтобы все побрились и подстриглись, будем для газеты фотографировать вас.

– Аркадий Николаевич, может быть, для газеты не надо. Газеты ведь и в посольствах получают. Я вообще сомневаюсь, а нужно ли нам в этой форме новой выходить завтра на игру. Очень хочется, но что люди скажут? «Динамовцы» вон в какой защитной экипировке, а все остальные команды как голыми играли, так и продолжают играть. Нечестно. И если станем чемпионами, то успех припишут не нашему мастерству, а именно новой амуниции. Некрасиво получится. – Чернышев стал стягивать с себя нагрудник.

– Твою мать! – Аполлонов тоже стал разоблачаться.

Снял, осмотрел еще раз по очереди каждый предмет «обмундирования хоккейного» и плюнул на пол.

– Твоя правда, Аркадий Иванович. Именно так и скажут. И еще все газеты по нам пройдутся, особенно «Комсомольская правда». Уж те от ыграются. Что получается, будем и дальше людей калечить, только чтобы в нас пальцем не тыкали. Подожди, а Фомин с Третьяковым? – надежда в глазах генерала затеплилась.

– Они пришлые и их всего двое, да по существу только один. Фомин, он всего несколько раз выходил на замену, да, это были ключевые моменты в самых важных матчах. Только, один черт, это маленькие эпизодики, и полностью его экипировки никто не видел. А вратарь – это вратарь, они все одеты кто во что горазд. А вот если мы все выйдем четырнадцатого против «Спартака» или восемнадцатого против ЦДКА в этой броне, то вся страна хай подымет. Еще и дисквалифицировать могут.

– Ну, нет, дисквалифицировать нет. Романов сам эту экипировку делал, столько сил и труда в нее вложил. Только и на самом деле, и болельщики, и газеты хай подымут. И что делать? – он повернулся к Вовке.

До чехов светить новую амуницию нельзя. Да и чехам, может, не все показывать. Пока нет международных патентов, легко оказаться в результате этой пары товарищеских матчей и без патентов. Украдут и размножат. Эти товарищи от войны не так сильно пострадали. Челенков, зная все про дальнейшие отношения с чехами, вообще не понимал Сталина. С чего он ярых фашистов: румын, венгров и чехов записал в братушки и братские народы. Гнобить надо было. Вывезти у них все оборудование, а мужчин всех отправить в СССР отстраивать разрушенную ими страну, и не выпускать ни немцев, ни остальных «братьев», пока полностью не восстановят все разрушенное. Потом заставить платить огромные репарации, а всякие Варшавские договоры и нафиг не нужны, нужен договор с Америкой о превращении этих стран в демилитаризованную зону с записью в их конституциях о невступлении ни в какие блоки. Пусть американцы в них деньги вбухивают, Советскому Союзу и без братушек есть, что восстанавливать и куда деньги тратить. А вместо поднятия экономики в своей стране будем Варшаву и Дрезден с Берлином из руин на наши деньги восстанавливать.

– Значит, будем играть в старой экипировке, ну разве ракушки и щитки можно уже сейчас применить.

Глава двадцать третья

Что за мусорная яма

Это общество «Динамо»?

Что за яма рядом с ней,

Это общество коней.

А над ними реет знамя.

Знают все уже давно:

Мы едины, непобедимы,

Мы «Спартак», а вы г…о.

Четырнадцатого февраля в шесть часов должен состояться матч второго тура со «Спартаком». В принципе, вообще осталось три игры «динамовцам» провести. Вот с красно-белыми, потом через день – шестнадцатого февраля снова со «Спартаком», но из Каунаса, и восемнадцатого – заключительная и самая важная игра сезона, с ЦДКА. У «Спартака» московского пять