Тепло тела Стефана успокаивающе действовало на нее. После папиной измены она отчаялась. Юность стала темным пятном в ее жизни, наполненным одиночеством и страхами. После окончания школы она встречалась с одним парнем, но он оказался тем еще типом. Играл с ее чувствами, она никогда не знала, чего ждать от него. Он попользовался ею, а потом выбросил, как ненужную вещь. Она тяжело и долго приходила в себя, а потом у нее хватало случайных сексуальных связей. Она ложилась в постель с мужчинами, которых даже едва ли считала привлекательными. На короткое время забывала о своих печалях и одиночестве с помощью секса. Жаждала признания, в глубине души надеялась, что кто-нибудь когда-либо разглядит, какая она на самом деле.

Но годы шли, а она оставалась одна. Вплоть до того вечера на прибрежном променаде. Подумать только, она же могла не упасть с велосипеда. Как ей повезло, что Стефан шел домой именно той дорогой в тот день.

Порой она беспокоилась, что счастье отберут у нее столь же внезапно, как оно пришло к ней. Тогда она обижалась и злилась по пустякам, могла обвинить Стефана в том, что он не ответил на ее эсэмэску, хотя он конечно же давал ей знать о себе. Она стирала его сообщение и показывала ему свой телефон, корила за небрежность, с единственной целью насладиться его извинениями и заверениями в любви. Зато как приятно было потом помириться и целоваться пылко. Она очень любила его, никогда не чувствовала себя так хорошо и уже поверила, что все ее невзгоды остались позади.

Она не смогла сдерживаться больше, прижалась к нему спящему, обняла его. Поцеловала в шею, жадно вдыхала его запахи. Комната утопала в темноте, но она была совсем иного рода, чем та, которая являлась ее постоянной спутницей в прошлой жизни. Со Стефаном ей не требовалось ничего больше. Она верила, что они поженятся и у них будет много детей. Они переберутся в деревню, пожалуй, заведут домашних животных. Представила, как они вместе обрабатывают маленький участок земли, как она стоит с хорошеньким курчавым малышом на бедре, нося еще одного в животе. И подумала о том, как они вместе встретят старость и будут сидеть каждый в своем кресле-качалке с накрытыми пледом ногами и вспоминать свою долгую, богатую событиями совместную жизнь. В печали и радости. В богатстве и бедности. В болезни и здравии. При этих мыслях слезы тонкими ручейками побежали из ее глаз.

Стефан заерзал на месте, словно ему стало жарко.

Но она еще сильнее прижалась к нему.

Счастье в конечном счете улыбнулось ей.

Она нашла свою любовь и не собиралась никому ее отдавать.

Прогулка пешком к Карин от Букстрёмсгатан, которая обычно доставляла Кнутасу большое удовольствие, сегодня казалась одной из самых трудных в жизни. Каждый новый шаг по булыжной мостовой все большей болью отдавался у него в сердце. Впереди его ждала крайне неприятная миссия, и он уже неоднократно подавлял в себе желание развернуться, поспешить домой и с головой спрятаться под одеяло. Он успел продумать несколько различных сценариев, пока миновал хорошо знакомые дома, теснившиеся вокруг площади Сёдерторг. В обычном случае он чувствовал себя в безопасности, когда шел здесь, но сейчас, казалось, окрестные постройки приобрели другой вид, напоминали таинственных чудищ, поджидавших свою добычу в вечерних сумерках. Сорока взлетела с фонарного столба и застрекотала зловеще над его головой, когда он проходил мимо. Недобрый знак. Он страшился реакции Карин на его слова. Ненавидел делать несчастными других, не любил конфликтов. Он обычно старался избегать ссор и не знал для себя ничего хуже, чем поругаться с напарником. Лине постоянно упрекала его за это все годы, пока они жили вместе. Она со своим бурным темпераментом ужасно злилась на мужа, когда он устранялся от решения вопросов, в которых у них не получалось прийти к согласию.

После разговора с ней он позвонил Карин и спросил, не найдется ли у нее немного времени для него. Судя по голосу, она немного удивилась, поскольку они провели все выходные вместе. Потом явно насторожилась, словно почувствовала, что речь пойдет о чем-то неприятном. Пересекая площадь Сёдерторг, он убеждал себя, что в результате Карин даже станет легче. Что, собственно, он знал о ее чувствах? Но чем ближе он подходил к ее подъезду на Меллангатан, тем яснее понимал, что просто пытался оправдать себя. Может, ему стоило солгать ей? Да, само собой. Он ведь не хотел разбить ее сердце. Причинить вред. Просто его и Лине нежные чувства были несовместимы с отношениями между ним и Карин.

У него першило в горле и пересохло во рту, и не только от прогулки вверх по лестнице, когда он стоял перед дверью Карин и таращился на табличку с ее именем. Она еще не догадывалась, какого рода новость он ей приготовил.

Кнутас поднял руку и позвонил.

Карин открыла сразу же и, когда их взгляды встретились, широко улыбнулась ему. Словно испытала облегчение, увидев его. Он сглотнул комок в горле.

– Привет, – сказала она и протянула к нему руки.

– Привет, – выдавил он из себя, и ему не понравилось, сколь неуверенно это прозвучало.

Они обнялись, но он отстранился от нее, не позволив объятиям закончиться поцелуем. Затем разулся и прошел вслед за ней в квартиру. Сидевший на своей жердочке какаду Винцент наклонил голову набок. Он переступал с ноги на ногу и чистил клювом перья, издавая булькающие звуки, которые Кнутас воспринял как признак его беспокойства. Считается, что животные обладают хорошей интуицией, может, попугай почувствовал нервозность гостя?

– Он немного не в духе сегодня, – сказала Карин и кивком показала в сторону своего питомца, словно догадалась, что Кнутас заметил беспокойство птицы.

– Вот как, на то есть какие-то особые причины? – поинтересовался он с облечением, поскольку настроение Винцента явно не имело к нему никого отношения.

– С годами у всех нас портится характер, он становится старым ворчуном, – улыбнулась Карин натянуто.

– Ага, пожалуй, нас ждет та же участь, – попытался пошутить Кнутас.

Карин погладила его по щеке.

– Но некоторые стареют с достоинством, – заметила она и прикоснулась губами к его коже.

Кнутас почувствовал, что ему захотелось заключить ее в объятия и целовать, отбросив всякие сомнения. Его сердце снова повело себя странно. И одновременно он все больше злился на себя из-за собственной нерешительности.

– Ты выглядишь обеспокоенным, – сказала Карин и слегка отстранилась от него.

Пути назад не осталось. Он лежал головой на плахе, и топор уже опускался на его шею.

– Может, мы сядем? – предложил он.

Кнутас сразу заметил, как Карин напряглась. Они расположились на диване. Боже, как ему найти нужные слова? Кнутас почувствовал, как капельки пота выступили у него на лбу.

– Карин, нам надо поговорить, – выдавил он из себя и потер пальцами висок.

Ее глаза чуточку расширились. Она смотрела на него. Сидела неподвижно, ждала.

Воздух в комнате, казалось, уплотнился, стало труднее дышать.