Но времени порассуждать об этом у Лили не было, потому что ее уже поторапливала мадам. Она вытащила Лили из клетки, а Роберта подтолкнула к Джоуи и Огги, которые вывели его из шатра через задний ход.

– Что вы делаете? Куда его ведут? – закричала Лили.

– Огги и Джоуи ведут твоего друга к клетке с голодными зверями, – пояснила мадам. – И если ты выкинешь что-нибудь эдакое на арене, его тут же бросят в клетку.

– Вы этого не сделаете!

– Не сделаем, если будешь хорошо себя вести, – ответила мадам.

– Ваш аппарат опасен, – попыталась увещевать ее Лили. – Мне станет плохо, я ссохнусь и больше не смогу на вас работать.

Мадам пожала плечами.

– В первый раз этого не произойдет. Дроз сказала, что машина высосет из тебя жизнь не раньше чем через полгода, а за это время мы со Слимвудом заработаем столько денег, что можно будет распрощаться с этим дурацким цирком.

– Я не боюсь смерти, – сказала Лили. – Я уже трижды была на волоске: попала в паромобильную аварию, получила пулю в сердце и едва не захлебнулась в Темзе. Уверена, что и ваши козни я переживу. И когда я освобожусь, вы пожалеете о том, что натворили.

Лили хотелось, чтобы ее слова были щитом, от которых бы отразилась опасность, но в глубине души она в них не верила. Сейчас она напоминала себе сломанную механическую птицу без крыльев. Она видела себя маленькой уставшей девочкой, у которой не осталось сил на борьбу.

Музыканты на арене заиграли новую мелодию, а Слимвуд громко объявил:

– Леди и джентльмены, сейчас вы увидите совершенно новый, НИ НА ЧТО НЕ ПОХОЖИЙ номер, ГВОЗДЬ НАШЕЙ ПРОГРАММЫ!

Лили вспомнила, как однажды слышала похожие слова по другую сторону кулис, когда выступала Анжелика, – а теперь она пленница, как и ее подруга. Сначала крылатой девочке не дают свободно летать, а теперь девочку с бессмертным сердцем заставляют участвовать в бессердечном представлении.

Мадам повела Лили к занавесу, а с другой стороны ее сопровождал Болван. Лили затошнило. Ей совершенно не хотелось залезать в ту машину. Она не хотела оказываться лицом к лицу со смертью, но выбора не было, ведь Роберта грозят скормить диким зверям… Почему же папа еще не приехал? Неужели они послали телеграмму в пустоту? Неужели никто в зале не понимает, что происходит на самом деле?

Слимвуд продолжал кричать:

– Самый УМОПОМРАЧИТЕЛЬНЫЙ уродец Летающего цирка! ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ монстр! ПОРАЗИТЕЛЬНЫЙ гибрид! Чудо новой механической эпохи! Пропустить этот гипнотический номер было бы БЕССЕРДЕЧНО! Сейчас вы узнаете ее секрет благодаря нашему новейшему РЕНТГЕНОВСКОМУ КИНОАППАРАТУ. Вы ЗАДРОЖИТЕ при виде ужасающего механического устройства в ее груди. Вы узрите СОЮЗ ПЛОТИ И МЕТАЛЛА, которого прежде не видели. Представляю вам нашу последнюю артистку, девочку, которая живет даже без сердца, – на арене МИСС КОРА ВАЛЕНТАЙН!

Занавес отрылся, Лили ослепил яркий свет рампы, и мадам вытолкнула девочку вперед, на сияющую арену.

Мадам и Болван вели Лили через всю арену. Музыка играла все быстрее и быстрее, нетерпеливо визжала скрипка, резко звучал аккордеон, барабаны стучали так же сильно, как сердце Лили, и все это смешивалось с болтовней зрителей, которые продолжали заполнять шатер.

Лили осмотрелась. Свободных мест не было, люди сидели даже в проходах. Она отчаянно искала взглядом отца, но из-за полумрака и тревоги лица у нее перед глазами расплывались.

Она с ужасом поняла, что посреди арены стоит доктор Дроз, возившаяся с рычагами и кнопками на рентгеновском аппарате, который гудел как механическая пчела. В стеклянной трубке сверкнула маленькая молния, и в воздухе появился ядовитый запах. Публика ахнула.

В груди Лили нарастал ужас. Шрамы начали чесаться, а волосы встали дыбом.

Эта машина сделает снимок ее внутренностей. Но что хуже – излучаемая аппаратом радиация может ее убить.

Зрители неловко ерзали на сиденьях и беспокойно кашляли, глядя на Лили широко раскрытыми глазами. По толпе пробежал шепот. Лили услышала несколько слов на французском, которые не разобрала, но тон говорящего был жалобным и испуганным. Видимо, зрители не понимали, что именно перед ними, но догадывались, что тут есть чего бояться.

Рентгеновский аппарат ужасно гудел, а проектор щелкал. Мадам и Болван подвели Лили ближе.

Когда Болван заставил Лили забраться в машину, она услышала странное тиканье шестеренок в его голове. Почему он еще не вышел из строя? Разве это не должно произойти прямо сейчас?

Но ничего не происходило.

Лили стало дурно. Значит, все кончено. План провалился, и на ней все-таки испытают рентгеновский киноаппарат…

Роберта запихнули в узкую металлическую камеру для кормления. Как только Лили увели на арену, явились Огги и Джоуи, забрали его из вольера и притащили в грузовой отсек, где стояли клетки с дикими животными. Звери выглядели порядком разозленными: видимо, Болван бил их на арене.

– Что происходит? – выдавил Роберт, когда Огги и Джоуи с лязгом закрыли за собой ворота клетки. – Что вы делаете? Меня ведь должны запустить в клетку, только если Лили не будет слушаться!

– Ерунда, – ответил Огги. – Настало кремя вормежки. Мы всегда кормим зверей после выступления, и сегодня вечером они колакомятся твоими посточками!

– О, как голодны наши звери! Они с Бракенбриджа не ели, – добавил Джоуи. – А раз ты нам больше не нужен, отправишься львам ты на ужин!

Огги дернул рычаг, и перед Робертом поднялась металлическая дверь. Потом Джоуи просунул руки сквозь прутья решетки и подтолкнул Роберта вперед, так что он упал прямо в главную клетку. Клоуны не остались проследить за результатом своих действий. Вместо этого они развернулись и ушли. Джоуи позвякивал ключами от клетки.

Поднявшись, Роберт увидел, что львы, тигр и медведь напряглись и встали со своих мест, и с тяжелым сердцем понял: они его тоже заметили.

Он бросился к дверям клетки, но та не открывалась. Прутья решетки не гнулись.

Животные смотрели на него с подозрением и тихо рычали. Они привыкли, что в клетке часто появляются люди, которые бьют их палками.

Но вскоре они поняли, что палок у Роберта нет, и медленно, осторожно двинулись к нему. Мальчика затрясло.

Он развернулся и попытался пролезть наружу сквозь прутья клетки. Тело пролезало, но голова оказалась слишком большой. Железные прутья тесно сжимали его голову и давили на уши. Он сдался и отступил. Ничего не выйдет. Придется драться.