– Стой, сука! – послышалосьсзади. – Сейчас ты все равно расскажешь!

Вбежав в спальню, я открыла окно и была ужеготова броситься вниз, но чьи-то цепкие руки схватили меня за шиворот, какпровинившегося котенка. Я громко закричала и стала жадно ловить воздух, потомучто ворот довольно сильно сдавил мое горло. Я чувствовала, что ещё немного, и япотеряю сознание.

Когда я стала проваливаться в бездну,послышались крики, потом мне стало легче дышать. Я открыла глаза. Рядом со мнойстоял перепуганный Костыль, слегка придерживал меня и бил по щекам.Окончательно придя в себя, я увидела, что его люди скрутили руки томусумасшедшему, в разноцветных носках, и повели его к выходу.

– Нина, ты как? У тебя лицо красно-синее…

– Я думала, он меня задушит… –прохрипела я.

Взяв меня под мышки, Евгений Александровичподтащил меня к открытому окну и, высунув наружу, приказал властным голосом:

– Дыши!

Он быстро понял, что стоять у меня нет сил,положил меня на кровать, закрыл окно, включил кондиционер, вентилятор сбольшими лопастями поставил прямо перед моим лицом. Скоро я почувствовала себязначительно лучше и потерла онемевшую шею.

– Нина, ну ты как?

– Жива. – Я глупо улыбнулась.

Евгений Александрович, а проще говоря Костыль,вышел и быстро вернулся с подносом, на котором стояла бутылка виски, пара рюмоки тарелка с очищенными мандаринами. Поставив поднос, он сел рядом со мной.

– Выпить хочешь?

– Очень, – честно призналась я.Хозяин улыбнулся и протянул мне рюмку:

– Не знаю, как ты привыкла питьвиски, – рюмками или фужерами. – Он пожал плечами.

– Из горла.

– Что?

– Я говорю, что сейчас я бы выпила и изгорла.

Хозяин немного смутился, но тут же протянулмне бутылку виски и очищенный мандарин.

Я поблагодарила и слегка повела носом.

– Вы, Евгений Александрович, не смотрите,что я из бутылки пью. Берите свою рюмку. Мы с вами чокнемся. Чтобы такогодерьма, как этот тип, было поменьше, – сказала я и начала пить.

Сделав несколько внушительных глотков,поставила бутылку и запустила в рот дольку мандарина.

– Все так нехорошо получилось, –принялся оправдываться Костыль. – Славик у нас человек пьющий, да ещелюбит баловаться наркотиками. Видимо, перебрал. Увидел красивую девушку ипотерял рассудок. Устал я с ним маяться. Его мои мальчики кодировали, так он избольницы вместе с капельницами сбегал. А с наркотиками совсем беда. Я уж всехпоставщиков предупредил, чтобы никто ему товар не продавал, да все бесполезно.В наркологической клинике лежал. Его родители немалые деньги в лечение вбухали,толку никакого. Я вот его к себе на дачу взял, чтобы мои ребята за нимпоследили, а он опять начудил. Ведь не первый случай такой. Однажды ночью кдомработнице пришел, стал секса требовать. А домработница – женщина в возрасте,напугал старушку до смерти. Мне этот остолоп и даром не нужен. Я б его близко ксвоей даче не подпустил, да родители попросили. Мальчики мои за ним в обасмотрят. Он в последнее время, как никогда, спокойный был, ничегоподозрительного за ним не наблюдалось.

– А кто его родители?

– Его отец – мой родной брат.

– Получается, что вы родственники.

– Вот такой у меня непутевыйродственничек. Будь он неладен.

Виски ударило мне в голову, и мне почему-тозахотелось довериться Костылю, как настоящему другу.

– Все совсем не так было. – Я села,поджав под себя ноги, и снова взяла бутылку виски.

– Что именно?

– Я говорю, что со мной не так было, какс домработницей. Этот Славик ко мне не трахаться приходил. Он хотел, чтобы ясказала, где именно видела такие носки, как у него.

– Я что-то не понимаю, о чем ты говоришь…

Обняв бутылку, я рассказала Костылю проутреннюю встречу со Славиком и про то, как я обратила внимание на его носки.

– А при чем тут носки? – так ничегои не понял Костыль. – Когда его тетка их привезла, я сразу сказал, что онв них, словно дешевый фраер, но он будто на них помешался. Уперся – сшиты поиндивидуальному заказу! Эта старая дура, давно выжившая из ума, именуемая еготеткой, сама ходит как пугало, даже люди оборачиваются. Вот она ему на уши иприсела по поводу этих носков, а он, дурак, поверил. Да таких носков полно, и нетолько в Париже, и в России. Только ни один нормальный мужчина их не наденет,разве только конченный идиот, типа Славика.

– Носки при том… – Я замолчала ипосмотрела на Костыля недоверчивым взглядом.

– Ну говори, коли начала, или ты мне недоверяешь?!

– Доверяю.

– Тогда говори.

– Говорю. Дело в том, что точно такие женоски были у одного их трех убийц, которые расстреляли всех на дне рождения вКоломне.

Мне показалось, что после моих слов хозяинслегка побледнел.

– Ты хочешь сказать, что мой племяш – одиниз тех убийц-наемников?!

Мне стало не по себе:

– Я ничего не хочу сказать. Я простоответила на вопрос, где я видела такие носки.

– Выкинь из головы подобные мысли. Такихносков немерено. Мой племяш не способен выстрелить в человека. Он крутится вмоем болоте, а у нас это невозможно. В моем болоте вообще не занимаютсяубийствами. Сейчас весь криминальный мир занимается бизнесом. Вот и мои ребятаначали его потихоньку осваивать. А что в дом к тебе ворвался, так вовсе непотому, что хотел услышать от тебя про тот злосчастный день рождения. Простоего на этих носках переклинило сильно. Он наверно и сам не знает, чего от тебяхотел. Наркоман, одним словом. Наверняка передоз. Крышу снесло. Несмотря на точто он мой племяш, сегодня мои ребята его отделают, а завтра выяснят, кто емунаркотики продал. Знаешь, тот, кто употребляет наркотики, на дух не переноситалкоголь, потому что не получает от него кайфа. А этот вообще непонятно в когоуродился. Прямо уникум какой-то. Глушит алкоголь, как последний алкоголик, и употребляетнаркотики, как конченный наркоман. А родители такие приличные…

Глядя Костылю в глаза, я понимала, что у менянет никаких оснований не верить этому человеку. И все ж мою душу терзалисомнения, которые я никак не могла побороть.