– Кажется, живешь легко и творчество радостное и легкое…

– О нет, не всегда. Имре Кальман писал свои лучшие оперетты в минуты траура, тяжелейшей болезни или душевной тоски. Загадки гения – они кроются в нечто подобном. Кстати, как по-вашему, Моцарта можно было считать успешным композитором? Он был удачлив?

– Нет, платили мало, при австрийском дворе положение было шаткое…

– И похоронили в общей могиле… Мне кажется, весь фокус в том, что Моцарту на роду было написано быть гениальным и… бедным. Он не смог быть успешным – миры – душевный и реальный – приходили в вечное столкновение. Тонкая натура, оттого его легкость так трагична.

– Рихард Штраус вам ближе?

– Я, наверное, сейчас скажу глупость, и вы ее никогда нигде не повторяйте. Мне кажется, что Моцарт – очень русский композитор. Столько чувства, столько эмоций, столько душевной открытости. Штраус – совсем другое дело. Музыкальное наитие – не его стиль. Вдохновение у него подчинялось логике. Я долго не мог понять, как это может сочетаться, а потом внезапно понял на собственном примере – не могу я писать картину, если не придумаю, где ее выставлю для показа, не решу, кому предложу купить.

– Но это, извините, я не хочу обижать вас, это почти ремесло. – Аля повернулась к Тенину.

– Ну и что? А почему ремесло не может стать искусством? И наоборот? Почему всегда противопоставляют – вдохновение и расчет, творчество и порядок. Я вам скажу, что искусство от порядка только выигрывает, становится точным. Вот и Штраус представил музыку – явление не менее эфемерное – как реальное понятие, которое можно «посчитать». Правда, тут еще его характер – он же был практичным. Тратил деньги с умом, обожал семью и игру в скат. Кстати, одним из самых его любимых произведений было бетховенское рондо «Ярость по поводу потерянного гроша». Это очень символично, знаете ли…

Их разговоры могли продолжаться бесконечно – Тенин обладал феноменальными познаниями в области искусства и безусловным талантом рассказчика. К тому же, придавая огромное значение внешнему оформлению жизни, Алекс получал удовольствие от общения с такой красивой ученицей, и это еще больше его воодушевляло.

Благодаря Тенину Аля впервые в жизни оказалась в «обществе», то есть среди людей, связанных невидимыми нитями финансового достатка, происхождения и положения в государственной иерархии. Она обратила внимание, что Тенин, о жизни которого она ничего не знала, пользуется и уважением, и определенным почетом. Как он занял это место, она не задумывалась – разговоров о его творчестве они никогда не вели, о том, чем занимался в молодости, тоже. Их беседы имели характер исключительно образовательный – это касалось как искусства, так и светского этикета.

– Жизнерадостность и непринужденность – вот основа поведения в любой жизненной ситуации, – не уставал повторять Тенин.

Этих встреч Аля ждала теперь с нетерпением. Ровно в назначенный час Алекс на своей дорогой машине заезжал за ней в пансион, они где-нибудь обедали. При этом Тенин увлекал ее беседой, всегда забавной и поучительной одновременно. Але нравились тщательно продуманные наряды спутника, хотя и выглядел он в своих модных лет семьдесят назад нарядах иногда странновато. Впрочем, дорогие детали превращали этот маскарад в изысканную прихоть. Аля и Тенин могли долго сидеть за столом, когда официанты оставляли только кофе. Глядя на своего нового друга, Аля научилась ценить неожиданные мелочи – молчание приятного собеседника, наблюдение за людской толпой, вкус простых, но отлично приготовленных блюд.

– Видите, Аля, я гурман. Во всех смыслах. Я ценю простоту и чистоту вкуса. Но я долго этому учился, поначалу казалось, что чем вычурнее, тем лучше. Нет, только в простоте вы найдете истинное наслаждение.

– Вы же любите роскошные вещи, я заметила. Как так?

– Это другое. Как один человек сказал? Я могу обойтись без необходимого, но без лишнего я не обойдусь! Роскошь – это то самое лишнее, мне без нее не обойтись. Но мы-то говорим о вкусе. О том, что помогает нам распознать мир. Вот тут необходима простота. – Тенин с удовольствием учил Алю.

Собеседником он был великолепным и весьма остроумным.

– Аля, чем вы сейчас заняты? – звонил он ей.

– Навожу порядок, – отвечала она устало.

– Почему вы так не любите порядок? – удивлялся он. – Любую уборку можно возвести в ранг искусства и получить от этого занятия удовольствие. Учитесь этому у немцев.

Аля смеялась и, к своему удивлению, поняла, что Тенин прав. Что может быть утомительного в наведении красоты вокруг себя?!

После долгих обедов и еще более долгих бесед они ехали туда, где было много людей, встречающих его, а следовательно и ее, со сдержанной радостью. Всеобщее внимание – то, чего Аля еще недавно так боялась, оказалось приятным и действовало возбуждающе. Повседневность с вокальными классами и прочими дисциплинами меркла и прежнего удовлетворения не доставляла. Впрочем, то, что это времяпрепровождение – не сама жизнь, а ее случайная «форма», Аля еще не догадывалась. Жадность к переменам и новым впечатлениям, завышенная оценка своего положения и потребность в чем-то более захватывающем, чем музыка, толкали ее на шаги порой необдуманные и жестокие. Так, в один из дней раздался звонок.

– Аля, здравствуйте, это Вадим, я буду через пару часов в Зальцбурге. Как приеду, позвоню, поужинаем. – Голос Вадима звучал радостно, и ответа он почти не слушал. Он был уверен в нем. Аля отказать ему не могла не потому, что он платит за ее обучение и жизнь, а потому, что отношения между ними были настолько доверительными, что общение стало необходимым, как необходимо оно людям душевно очень близким.

– Я не могу, меня пригласили в… – Аля запнулась, но не оттого, что отказывала Вадиму, а оттого, что пригласили, конечно, не ее, а Тенина, а она будет его спутницей.

– А… – растерянно протянул Вадим. – Ну тогда завтра, если будет время.

– Хорошо, договорились. Как там, в Москве? – Аля продолжала разговор как ни в чем не бывало, словно ее отказ – это что-то естественное. «В самом деле, я же не могу сидеть и ждать, пока он сможет прилететь сюда! У меня же может быть личная жизнь!»

И личная жизнь не заставила себя ждать. Аля поддалась желаниям, которые давно, не оформившись, мучили ее. Желаниям, которые в силу почти пуританского воспитания, проснулись поздно. Но изменения в жизни – внезапная самостоятельность и, что важнее, мужское окружение – послужили толчком к резкому взрослению. Во время учебы она общалась с молодыми людьми, но завладеть ее вниманием не удавалось никому. Притом что преподаватели отдавали должное ее таланту, она была там среди равных. Превративший искусство в образ жизни и образ жизни в искусство Тенин стал пружиной для раскручивания инертной и замкнутой Али. Так Вадим дал импульс развитию ее таланта, так Тенин пробудил в ней женское тщеславие. Именно Алекс ввел ее в блестящее общество. Среди этих людей были отпрыски известных фамилий – Тенин, как известно, питал слабость к громким именам. Встречались люди, проложившие себе путь наверх трудом или знаниями, и, к удивлению Али, было много русских. Вчерашние служащие, чиновники и люди искусства сегодня появились в гостиных и на приемах.