– Хватит, – остановил ее Максим, – тебе плохо будет. Пошли, – и вытащил дочь из-за стола. Они спустились на второй этаж, прошли мимо бесконечных витрин магазинов и одежды, и Максим остановился, почувствовав свою абсолютную беспомощность.

– Вон джинсы классные, и футболка, – оживилась Васька, – и балетки, я такие давно хочу. Пойдем, – она потянула его за руку.

– Балетки? Нет, не надо. Джинсы и футболку бери, – распорядился Максим. После недолгих пререканий Васька переоделась в примерочной и вышла из магазина во всем новом. Обувь ей купили в спортивном магазине, там же Максим выбрал ей небольшой рюкзак.

– Давай остальное сама, я тебя тут подожду, – он дал Ваське денег, и, пока она бродила по соседнему отделу, следил за ней через стекло витрины.

– Все, – сообщила Васька, вернувшись, – можно ехать.

– Нет, не все, – ответил Максим. Оставался последний штрих, не хватало важной детали. Для этого пришлось спуститься в цокольный этаж. Они вошли в небольшой салон красоты, Ваську усадили в кресло, Максим объяснил мастеру:

– Здесь убрать, виски тоже, затылок на «нет» свести, челку можно оставить, но короткую.

– Вы что? – возмутилась парикмахерша. – Так же мальчишек стригут, это не для девочки стрижка! Такие волосы роскошные – а вы на «нет»!

– Стригите! – крикнула закутанная в накидку Васька. – И побыстрее, пожалуйста! Мы спешим!

– Ну, хорошо. Как скажете, – парикмахерша щелкнула ножницами, положила их на столик и повела Ваську мыть голову.

Все закончилось минут через сорок, Васька разглядывала себя в зеркало со всех сторон, поворачивалась и так и этак.

– Пошли, – Максим расплатился и взял Ваську за руку. – Вот теперь все. Уходим. – И повел ее за собой к выходу. Они перебежали дорогу, обошли автобусную остановку, и Максим повернул к зданию вокзала.

– Ты куда? – удивилась Васька. – Машина же там!

– Пальцем не показывай, – оборвал ее Максим, – это некрасиво. Мы на поезде поедем, в машине бензин закончился.

Содержимое бардачка давно лежало в рюкзаке, ключ вместе с брелком отправился в мусорную урну еще на входе в торговый центр. В здании вокзала нашлось много свободных мест, но Васька поплелась за отцом к кассе.

– Два билета на Москву, на ближайший поезд, – Максим отдал кассиру деньги. Ждать пришлось часа три, поезд опаздывал, и ночь предстояло провести в плацкартном вагоне. Полусонная Васька забралась на верхнюю полку и сразу заснула, Максим сидел за столиком и смотрел на свое отражение в темном окне.

– Сынок ваш? – он обернулся на голос. Соседка – пожилая полная женщина смотрела то на свернувшуюся в клубок Ваську, то на Максима.

– Что? А, да, мы к родственникам в гости едем, – соврал он.

– Похож как, – заулыбалась в ответ женщина, – прямо одно лицо.

– Спасибо, – Максим закрыл глаза. Уснешь тут, как же – справа пьют, в конце вагона того гляди драка начнется, а слева младенец орет. И долго уже орет, как только от вокзала отъехали, минут двадцать, не меньше. Ничего, устанет – замолчит.

Но сначала устали и заткнулись справа – запасы пойла закончились, пополнить их было негде, и компания расползлась по полкам. Потом в дальнем конце вагона дело закончилось мировой, там начали петь, но тихо и даже благозвучно. А детеныш все не успокаивался, то слабо хныкал и подвывал на одной ноте, то снова начинал реветь в голос. Кто-то пытался его уговаривать, Максим слышал женский голос, но ребенок его не слушал. Так прошло еще почти полчаса, соседка по купе ворочалась с боку на бок, поезд грохотал колесами и прыгал на стрелках. Максим улегся на полку, прислушался – Васька, вроде спит, надо бы и самому передохнуть, но вой за перегородкой не давал отключиться. Бабка снизу не выдержала.

– Родители фиговы, – проворчала она, сползла с полки и вышла в проход.

– Ой, какие мы хорошенькие, какие мы маленькие! А почему мы плачем, что случилось?! – заворковала она и потянулась к своей кошелке.

– К бабушке хочет, – сообщил женский голос, – а я его в Москву, в больницу увезла, на обследование.

– К бабушке! А вот бабушка тебе конфетку даст! – тетка порылась в сумке.

– Ой, да не надо, ему нельзя, нам завтра анализы сдавать, – но «бабушка» протестов матери не услышала.

– Кушай, кушай, маленький, – пропела она, и рев тут же прекратился.

«Слава те Господи, – Максим перевернулся на бок. – хоть засну, наконец». И, действительно, отключился, но ненадолго – с таким трудом восстановленную тишину разорвал надрывный кашель.

– Артем, Артем, что с тобой! – кричала женщина и добросердечная бабка попятилась. Кашель сменился хрипом и сдавленным воем, потом на мгновение стало тихо, затем кашель и хрип возобновились. Но к ним прибавились еще и женские крики, за стенкой что-то упало и покатилось по полу, и Максим услышал, как плещется вода. Он спрыгнул с полки, глянул на Ваську – спит, закуталась от сквозняков в одеяло так, что виден только нос и светлая макушка. Максим дернул бабку за рукав кофты, заставил ее убраться с дороги и вышел в проход. На нижней полке соседнего купе задыхался ребенок – мальчишка лет пяти, толстый, с круглыми щеками и ангельскими кудряшками. И с бледным, уже синеющим лицом, рот открыт, глаза закатились. Он не мог ни кричать, ни плакать, ни даже кашлять – не хватало сил. У него уже начинались судороги, руки и ноги подрагивали, словно их дергали за веревочки. Мать ребенка, тощая растрепанная, со злым бледным лицом, глухо выла, закрыв руками лицо. Сверху свесился кто-то любопытный и наблюдал за происходящим. За спиной Максим услышал шаги и обернулся – его пытался обойти невысокий, давно не мытый мужичок, от него разило перегаром.

– Дай глянуть, чего там. Да отойди ты, встал на дороге…

– Я тебе сейчас гляну, – пообещал мужичонке Максим, – так гляну, что потом никакие очки не помогут, с палочкой для слепых ходить будешь. Или с собакой-поводырем.

Жажда зрелища у мужика резко пропала, он попятился, наступая на ноги напиравшим любопытным, и ускребся куда подальше. Максим шагнул к ребенку, приподнял ему голову за подбородок. Да, плохо дело, задыхается, лицо синее, из горла вырываются только свист и шелест.

– Уйдите, не трогайте его! – накинулась на Максима почти потерявшая рассудок мать Артема, задела рукой бутылку с водой, та упала, покатилась по полу. Максим за руку вышвырнул женщину из купе, сел рядом с мальчишкой, поднял его и положил животом к себе на колено. Артем сипел и стонал, несколько раз дернулся, как в агонии. Максим перегнул мальчишку через колено, подложил одну руку ему под грудь, а другой, сложив ладонь «лодочкой», ударил ребенка между лопаток. Мать Артема вскрикнула, попыталась броситься на помощь ребенку, но ее удержали проводница и кто-то еще из пассажиров. Максим перекинул мальчика на другое, поменял руки и ударил его по спине еще раз. На пол изо рта мальчишки вылетел липкий комок желтого цвета, Артем судорожно вдохнул, закашлялся, а потом заорал в полный голос.