послом в Стокгольм женщину, которая, как и она, являлась живым доказательством того, что коммунистическая дипломатия открыта для так называемого слабого пола. Эту женщину по имени Изабель де Паленсия Коллонтай приняла с распростертыми объятиями. Они подружились и стали вместе трудиться в поддержку революции.

Министр иностранных дел Швеции М. Сандлер, находившийся в СССР с официальным визитом, во время осмотра канала Москва — Волга. Среди сопровождающих лиц — посол СССР в Швеции А. М. Коллонтай. 1937. [РГАКФД]

Коллонтай проводила в своем посольстве концерты и светские вечера, чтобы собрать средства для испанских республиканцев. Она даже попросила сотрудников посольства отчислять из своей зарплаты определенную сумму в качестве помощи детям и женщинам молодой республики. На заседании Лиги Наций в Женеве она присоединилась к скандинавским делегатам, которые вместе с ней от имени СССР выступили с призывом поддержать лагерь республиканцев. Изабель де Паленсия написала биографию Коллонтай, в основу которой положила свои воспоминания, ставшие ценным свидетельством их энтузиазма, совместных усилий и ужасного разочарования, которое они испытали впоследствии, когда республика рухнула.

Но Испания оказалась далеко не единственной катастрофой, которую довелось созерцать двум дипломаткам. Пока Франко громил республику, Гитлер сумел завладеть Чехословакией, расторгнув все договоренности, достигнутые с ним в Мюнхене при участии лидеров западных стран — Чемберлена и Даладье.

Александра Коллонтай поделилась своими переживаниями со своим лечащим врачом Адой Нильссон, с которой быстро очень сблизилась. После отъезда из Стокгольма Изабель де Паленсии и еще более тягостного для Коллонтай отъезда Зои Шадурской, в течение долгого времени работавшей там же в торговом представительстве, Ада Нильссон стала единственной подругой, которой Коллонтай могла в разговоре безбоязненно открыть сердце. Накануне одного из своих вызовов в Москву в 1938 году Коллонтай сообщила ей о своих опасениях и попросила в случае ее невозвращения забрать ее бумаги и спрятать в укромном месте, чтобы однажды просвещенные умы узнали о ее вкладе в установление исторической правды.

Именно к Аде Нильссон Коллонтай обратилась в августе 1939 года, когда произошло событие, о котором она тремя годами ранее по большому секрету поведала Боди, — заключение германо-советского пакта. Оно не стало для нее сюрпризом, но все равно потрясло ее. И в то же время она не могла отмежеваться от своей страны. Это проявилось в том, как Коллонтай говорила о случившемся со своей конфиденткой. Ада Нильссон впоследствии утверждала, будто Коллонтай совершенно не ожидала германо-советского пакта, тогда как Боди свидетельствовал об обратном. Коллонтай не только рассказала ему о миссии Канделаки, но и добавила, что подозревает Сталина в возможности заключения такого пакта. Правда, и Бухарин в то же самое время питал такие подозрения.

Когда в соответствии с секретными протоколами к пакту Гитлер в начале сентября вторгся в Польшу, Коллонтай написала Аде Нильссон длинное письмо в попытке объяснить — даже оправдать — пакт и политику Сталина. Как же СССР прошел путь от поисков коллективной безопасности, воплощенных в фигуре Литвинова, к союзу с Гитлером? Ответ Коллонтай заключался в том, что СССР прикладывал отчаянные усилия ради обеспечения мира силой переговоров, а не оружия и, чтобы достичь этого, подталкивал государства в сторону более передовых международных отношений, отмеченных печатью прогресса. Она добавляла, что, заключив пакт, СССР действовал в соответствии с целями Лиги Наций.

Это письмо вызывает удивление и жалость. Как понять, почему Коллонтай, дальновидная и опытная в политических вопросах, не прибегла к более правдоподобным аргументам: слабости западных демократий перед лицом Гитлера, которую показал Мюнхен, испытываемой Сталиным необходимости выиграть время для подготовки к неизбежному столкновению с Гитлером, чтобы потом договориться с Францией и Англией? Действительно, Гитлер никогда не скрывал своих территориальных притязаний на Востоке. Он считал богатую хлебом Украину, Кавказ с его нефтью и даже Сибирь сферой естественной экспансии германской нации ради освоения ею жизненного пространства (Lebensraum). То, что Коллонтай забыла о таких правдоподобных доводах и вместо этого заявляла, будто, имея дело с Гитлером, Сталин толкает мир вперед, — плохо соотносится с ее тонким умом и, скорее всего, свидетельствует о сильном замешательстве.

Подруга Коллонтай Изабель де Паленсия внимательно следила за ее высказываниями в защиту германо-советского пакта и в биографии Коллонтай написала следующее: «Почему люди так возмущены этим пактом? В Англии лорд Ванситтарт в течение многих лет ориентировал английскую политику таким образом, что сделал Гитлера оплотом против России».

Однако именно после статей о революции, отредактированных согласно требованиям сталинской эпохи, после жалких оправданий пакта, заключенного с Гитлером, Коллонтай предстояло вновь превратиться во взыскательного и здравомыслящего бойца, которым она была так долго. 1939 год стал поворотным моментом в ее умонастроениях и поведении. Коллонтай, уютно устроившаяся в положении преданного посланника Сталина, укрывшаяся в Швеции, кое-как исполнявшая свои дипломатические обязанности, хотя и сделавшая несколько действительно полезных вещей для своей страны, стала подлинной вершительницей внешней политики СССР, которая сыграла важную роль в отстаивании советских интересов в скандинавском мире и при этом силилась защитить этот мир от притязаний Сталина.

Полпред СССР в Швеции А. М. Коллонтай, министр иностранных дел Швеции М. Сандлер и другие на заседании 4-й сессии ЦИК СССР 7-го созыва. 1937. [РГАКФД]

В течение пяти лет Коллонтай будет выстраивать подлинно дипломатические отношения не только на личном, но и на государственном уровне. Разумеется, Сталин понимал, что в тот момент Коллонтай была ему полезна не тем, что льстила ему или заверяла в своей преданности, а тем, что служила своей стране, своим авторитетом и способностями помогая ей преуспеть в соблюдении государственных интересов.

В эти годы Коллонтай не пользовалась какой-то удивительной свободой. НКВД как никогда прежде будет находиться рядом с ней, в ее тени, в самом сердце посольства. Агенты этой зловещей структуры продолжат шпионить, следовать за ней повсюду, рыться в ее бумагах, которые они фотографировали и без конца отправляли в Москву. Тем не менее она будет действовать по-своему, часто самовольно и без чьего-либо вмешательства.

Если вспомнить, что в эти годы весь дипломатический корпус подвергся чистке, неугодные лица были устранены и заменены блеклыми и послушными аппаратчиками, можно только в очередной раз удивиться судьбе, уготованной Коллонтай. Правда заключается в том, что в сентябре 1939 года Сталин учел скандинавский опыт Коллонтай, который очень пригодился ему в приграничном районе страны, где он столкнулся с критической ситуацией. И, вполне вероятно, гарантии, данные Коллонтай в 1935–1939 годах, помогли убедить Сталина в том, что он может использовать ее, ничем не рискуя.

Глава двенадцатая. «Тайный дипломат»

Страной,