не зная, чем себя занять. Мы же с блондинкой задумчиво курили каждый о своем, время от времени огрызаясь на поползновения окружающих выяснить, не знаем ли мы, куда делись призраки, Прогност и еще несколько интересных личностей.

— Валиаччи на связи! — наконец, прозвучал долгожданный вопль по коридору.

— Ну что, Витя, идём? — хрустнула шеей большая и сильная женщина, — В последний бой? Со «Стигмой»? Да не смотри ты так, нам бы твою Машку эту пришибить, а остальное…

Да, остальное станет ерундой. Лучше, правда, и итальянца, а то вдруг новую сделает.

В конференц-зале уже присутствовали всё те же лица, лишь с разницей, что с большого экрана, расположенного на стене зала, теперь еще смотрело острое и живое лицо самого злого гения, шантажиста, создателя машек и просто не очень удачливого человека. Валиаччи. Добрый доктор стоял в белом халате, о чем-то негромко переговариваясь с седым, но меня заметил сразу. Может, у него уже рефлекс на полуголых парней в масках?

— О! Симулянт! — подозрительно бодрым голосом почти заорал итальянец, начхав на этикет, — Я знал, что вы меня еще удивите! И как! Как!!! Я видел данные, ВиктОр! Их невозможно подделать, si! Никак! Вы уникальны! Вы положительно самое уникальное существо, которое когда-либо производила «Стигма»!!!

Судя по негромким звукам, пара человек в зале, явно не готовых к такой новости, спонтанно обосрались. Я лишь хмыкнул. Ну да, грешен, являюсь продуктом этой самой «Стигмы», облучившей начальной версией прерывателя два радужных артефакта, да засунувших их, руками моего собственного дяди, в папу и маму. С кем не бывает?

— Рад, что вы довольны, доктор, — кисло ответил вслух, — Мы к вам вылетаем или гори всё оно огнём?

— О! — еще сильнее воодушевился итальянец, — Какой замечательный и своевременный вопрос, ВиктОр! Боюсь, я вынужден ответить отрицательно! Вы — последний человек, которого я бы хотел видеть в непосредственной близости от себя! И не я один, если вы понимаете, о чем я!

Машка.

— Тогда что, доктор? — развёл я руками, морщась под маской от начавшего расползаться по залу противного запаха, — Всё сворачиваем? Расходимся по домам?

— Нет-нет! Что вы! — напрягавшая меня улыбка «стигмовца» стала еще шире, — Не волнуйтесь! Мы справимся без вас! Правда, Уасилий? Подойди сюда! Скажи «привет» этим замечательным людям и своему другу!

Когда камера продемонстрировала пылающую голову прекрасно знакомого мне паренька, медленно идущего к итальянцу, я почувствовал, как мое сердце рухнуло в бездну.

Эпилог

— Садись, Уасилий. Садись вот сюда, — совсем нестрашный человек в белом халате, худой и порывистый, показывал Васе на стоящую посреди странной многоугольной комнаты, где стены сплошь состояли из металлических листов, лежанку, стоящую ровно в центре. Человек улыбался и говорил спокойным голосом, как будто только что не кричал почти истерично и торжествующе Вите, находящемуся где-то очень далеко.

— Просто садись, откинься. Да-да, вот так. Не бойся. Больно не будет, — продолжал доктор Валиаччи, — Вообще никак не будет. Ты, Уасилий, носитель сигнала, si? Ты его испускаешь сам по себе, всегда, каждую минуту своей жизни! Мне просто нужно считать и расшифровать этот сигнал, а для этого ты должен просто находиться на этой кушетке. Видишь? Здесь нет ничего страшного. Ни шприцов, ни ремней, ничего подобного! Я говорил твоему старшему другу, что тебе ничего не угрожает, но он меня не послушал! Он у вас очень подозрительный…

Страшно Васе не было, совсем. Тогда, когда он принял решение, а затем воплотил его, сбежав — да, было очень страшно. Бежать ночью, хоть и по дороге, но в никуда… даже для него было почти чересчур. Почти. Он справился. Бежал до самой станции, там даже замерзнуть не успел, как пришёл товарняк. Залез и уехал. А долго ему ехать? Нет, до ближайшей деревни. Как только его голову, объятую языками пламени, увидел милиционер, всё остальное случилось очень быстро. Ну, может быть, потому что большую часть времени, пока его перевозили и передавали из рук в руки, он проспал?

Наверное. Но теперь никто не будет охотиться за девушками. За его подругами. Он их защитил. Он был должен это сделать, потому что он такой же, как и Витя. Кроме жильцов «Жасминной тени», его друзей и семьи, у Васи никого нет. А он мужчина. Единственный оставшийся. Они сами сказали: «Вася, теперь ты принимаешь решения, а мы тебя поддерживаем». Он принял. Просто им не сказал.

На кушетке было довольно удобно. Василий лежал, получив удобный обзор на суетящегося за приборами и мониторами доктора, который ездил туда-сюда на стуле с колесиками, что-то переключая и настраивая. Больше в помещении никого не было. Итальянец, бросив пару взглядов на молча лежащего мальчика, неожиданно заговорил, вдохновленно объясняя ему то, что он делает.

— Вы, Уасилий, у нас самый большой кусочек… спектра, si? Естественного, прошу заметить… хотя нет, не очень. Вы, как и ВиктОр, были слегка изменены мной! Ох нет, прошу прощения, не вы, ваши родители! Это был смелый эксперимент, но глупый! Я просто бросал камни наугад! Однако, вышло так, что создать искусственно кого-то, подобного вам, мой юный друг, невозможно! Таким нужно родиться! Только родиться!

— Зачем это вам…? — Вася спросил тихо, внутренне ёжась в страхе, что на него сейчас накричат.

Вышло наоборот. Почти.

— Вам⁈ Вам⁈ — широко заулыбался Валиаччи, разворачиваясь к лежащему мальчику, — Юноша! Вот вы, допустим, голодны и получили от меня рыбу! Незнакомую рыбу! Вы не знаете, ядовита ли она! Не знаете, может, она разумна почти как дельфин и кушать её этическое преступление! Вы ничего о ней не знаете! Но кушаете! Она вроде съедобна, вроде ничего с вами не делает, даже полезна, поэтому вы её кушаете многие годы, вместо того чтобы исследовать! Кто так делает? Только идиоты!

— Способности — это рыба? — напряжение и страх мальчика постепенно уходили. Мужчина вёл себя дружелюбно, не задавал никаких неприятных вопросов и велел его накормить, перед тем, как они сюда попали.

— Si! — отрывисто кивнул итальянец, вновь разворачиваясь к своим мониторам, — Предательство и глупость, молодой человек, могли стоить человечеству всего! Могли! Но мы еще живы, рыба еще незнакома, а значит — пришла пора исправить ошибки! Итак… первая фаза! Третичные спектры… изумительно! За-пу-ска-ю!

Вопреки ожиданию мальчика, ничего кроме щелчка тумблера не произошло. Сам итальянец лишь откинулся на спинку стула, чтобы начать весело кататься туда-сюда, что-то смешно бубня себе под нос. Вскоре телефон, стоящий на тумбе неподалеку, разразился пронзительной трелью. Молниеносно подъехав к аппарату, Валиаччи сорвал трубку, выслушал несколько слов, воскликнул в ответ коротко и торжествующе на незнакомом Колунову языке. Потом, правда, вновь обернулся к мальчику.

— Вуаля! Мы с тобой, тоуварищ Уасилий, только что совершили очень-очень плохое дело! Ужасное! Мы сгенерировали сложнейший кодированный импульс, который облетел всю планету, убив всех этих ужасных ходячих мертвецов!

— Кого? — Вася что-то слышал про мертвых, но точно не помнил, что.

— Существ, которые таким как ты, постоянно угрожали смертью, — отмахнулся Валиаччи, — Они неживые, не думающие и теперь ничего не значащие! Сейчас я передам кодировку сигнала на спутники, после чего неогены навсегда забудут о подобной угрозе! Эти наивные «тоуварищи» всерьез полагали, что я поделюсь чем-то ценным… Нет-нет, первым делом, мы обеспечиваем доступ в Зоны… всем. Все равно без ключа там можно лишь собирать деревяшки…

— Босс! Запущены ракеты! — внезапно гаркнул интерком, заставив Васю испуганно дёрнуться, а итальянца броситься к мониторам, на которых тут же скакнули значения.

— Cretino! Зачем орать! — рыкнул ученый, — Ты знаешь, что делать! Пусть она их сбивает! Сразу же!

В течение следующих десяти минут Вася продолжал лежать на кушетке, слыша сухие отчеты по интеркому, докладывающие Валиаччи, что советские межконтинентальные ракеты сбиваются одна за другой. Ни одна не успела даже пройти коррекционный доводку курса после запуска.

— Ха! — радовался ученый, — Как говорят у вас — «Против лома нет приема!». Меня бы устроил только один Дремучий, но Мария успешно доказывает, что я совсем не зря пошёл навстречу её просьбам! Кстати да, Уасилий, хочу признаться — вы, русские, очень странные и нелогичные люди! Так легко берете на себя ответственность за всё человечество, но так сильно возмущаетесь, если это делает кто-то другой!