— Я смываюсь.

Со стремительностью молнии Антавиана забрала книгу, опустила ее в свой рюкзак и встала рядом с Цицероном.

— Я с тобой.

— Не подходи ко мне!

Однако Антавиана, нагрузившись неоплаченным товаром, прилипла к нему, как банный лист, дошла до выхода, а в дверях случилось то, что и должно было случиться.

Антавиана свистнула, охранники подошли, и когда Цицерону вдруг отчаянно захотелось сбежать, эта коротышка, одну руку которой держал огромный мужчина, другой рукой предательски указала на Цицерона.

И тогда второй охранник преградил ему путь к свободе.

— Не! Не is! — закричала коротышка по-английски, что должно было означать «Он! Это он!»

На размышления Цицерону остались считанные секунды, и он избрал тактику хаоса. От притока адреналина его мозг соображал стремительно. Дорогу аресту и заточению необходимо было преградить всеобщей паникой.

Быстро вспомнив то, в чем он считал себя способным — и чему его преподаватель физкультуры бурно рукоплескал бы, — Цицерон нырнул обратно к полкам и стал ловко уходить от охранника-преследователя, стремительно совершая зигзагообразные движения.

Потом он подбежал к центральному бюро информации, сложил руки рупором и поднял ложную тревогу, закричав:

— Fire! Fire![57]

Началась неразбериха, и толпа загудела, точно пчелы в улье, на который напал медведь.

По этажу пронесся приглушенный ропот, и к голосу Цицерона присоединились другие, кричавшие «Fire! Fire!» Кто-то нажал кнопку пожарной тревоги.

Мгновенно зазвучали громоподобные сигналы, а несколько секунд спустя возник гул несущегося к выходу человеческого смерча. Это производило впечатление.

Дюжий охранник уже готовился схватить Цицерона, но людская волна вклинилась между ними, засосала, выволокла его на улицу и швырнула на землю.

Цицерон тут же вскочил и отбежал на несколько метров, опасаясь, как бы его не задавили.

Где Антавиана? Он стряхнул с себя ответственность за нее, точно пыль с пиджака. Юноша выбрался из магазина целым и невредимым, его мало волновала физическая сохранность маленькой предательницы. Голос этой девицы врезался ему в память, а слова упрека звучали в ушах. Хорошо было бы, если бы ее заперли в детском исправительном заведении, где с такими особами дурно обращаются. Хорошо было бы…

Вдруг, точно призрак, перед ним явилась Антавиана со спутанными волосами, в разорванной куртке и брюках. Она улыбалась.

Коротышка бросилась ему на шею и расцеловала.

— У нас получилось!!!

— Что получилось?

Антавиана открыла свой рюкзак и с гордостью показала ему трофей: ноутбук последнего поколения рядом с красивой книгой о Туата Де Дананн.

Антавиана достала компьютер и книгу и протянула их Цицерону без малейшего угрызения совести.

— Но они краденые, — возразил тот.

— Ну и что? — изумилась Антавиана.

Цицерон не мог понять ее поведения. А что, если она психически больна?

Вот именно! Антавиана была лишена нравственности и этических сдержек, потому что была больна! Может, она страдала чем-то вроде паранойи или, возможно… была психопаткой.

Цицерон решил, что поступит благоразумно, если возьмет подарки: обиженные психопаты могут быть очень опасны. Затем он сбежит от нее и вернет краденое. А пока лучше плыть по течению, иначе Антавиана может окончательно сойти с ума и убить кого-нибудь!

Цицерон улыбнулся маленькой воровке и тихо, с виноватым видом, поблагодарил ее.

Как долго легкие способны выдержать без воздуха? Марина не сомневалась, что сегодня вечером они с Патриком побили все рекорды. Каждый новый их поцелуй напоминал погружение в морскую пучину: без перерыва, без кислорода, без света. Головокружительное ощущение. Приятное, как щекотка в затылке, когда чувствуешь его руку в своих волосах, а ноги дрожат и подгибаются, когда он обнимает тебя; а еще его невнятный шепот — то есть слова, что он шепчет тебе на ухо, а ты в них ничегошеньки не понимаешь.

Со стороны это очень смахивало на голливудские фильмы и романтические баллады.

Марина не знала, длилась ли серия поцелуев полчаса, час, или они с Патриком простояли в дверях пивной Гиннеса неизвестно сколько времени. Но она точно знала, что тоненький голосок явившейся некстати Лилиан отвлек ее.

Открыв глаза, девушка заметила, что находится в окружении японских туристов, фотографировавших их со всех ракурсов (наверное, вид из глубины им пришелся бы по душе), а два японца, видно, поспорили на деньги и засекали по часам, как надолго они с Патриком задерживают дыхание.

Довольная Лилиан порхала в нескольких сантиметрах от лица своей временной подопечной.

— Очень хорошо, на этот раз ты все сделала очень хорошо.

Марина не смогла ответить, так как Патрик приступил к их очередному бесконечному поцелую.

Марина страстно отвечала ему, слыша, как фея шепчет ей на ухо:

— Теперь кокетливо встань, подмигни ему одним глазом и возвращайся назад.

Марина совсем не умела подмигивать. Обычно ей это давалось с трудом, и она не сомневалась, что у нее получается ужасная гримаса, но она старалась и добилась желаемого эффекта.

Когда Марина отошла, Патрик последовал за ней как маленький ягненок, и Лилиан радостно захлопала в ладоши.

— Теперь возьми его за руку и шепни ему на ухо: «Я отведу тебя в одно место, где мы останемся только вдвоем, ты и я». Не обращай внимания на то, что говоришь, произнеси это страстно, он поймет.

Марина не нуждалась в подобных советах. Все получилось очень даже хорошо. Патрик ответил ей непонятными словами, но она сделала безошибочный вывод, что эти слова, должно быть, столь же умны и ласковы, как и он сам.

Лилиан продолжала давать наставления:

— Спускайся по лестнице, вздыхая и глядя ему в глаза.

Марина проделала это наилучшим образом, но все же ей пришлось на секунду отвести глаза от зачарованного взгляда Патрика, чтобы следить за ступеньками и не сорваться вниз. Спускаться по каменной лестнице на каблуках в несколько сантиметров высотой было чревато опасными неожиданностями.

Марина прошла некоторое расстояние, следуя указаниям феи, и поняла, что утомительно делать три дела сразу: целоваться, идти вперед и следить за дорогой, которую ей указывала Лилиан.