– А вот как, – и Ягришин разложил мысль по полочкам: – Космонавт будет обратным рейсом отвозить тот же самый мусор с Луны на Землю и выбрасывать там. За это мы будем платить ему хорошие деньги, потому что мы – антимусористы – сливки общества и имеем средства. Таким образом мы со временем достигнем целей, которые перед собой ставили.

Большинство идею одобрило.

– А если он откажется, – добавил Буба, – или заложит нас, мы его повесим!

– Эх, Буба, Буба, – покачал гермошлемом Ягришин. – Ты дикий человек!.. Он будет у нас расписываться за каждую выплату, чтоб ему невыгодно было нас закладывать.

– А все равно, – возразил Буба, – давайте этого повесим, а следующему скажем: слушайся нас, братишка, а то мы и тебя повесим, как того засранца! – Буба замахнулся ногой, чтобы ударить Белинского.

Дмитрий знал много разных приемов и не раз применял их на практике. Например, когда сражался в глубоком космосе с человекообразным дикобразом. Он схватил негра за ногу, дернул на себя, и Буба Ватсон всем своим весом налетел на кулак космонавта. Белинский включил электрошок. Синие искры электричества прошли по скафандру Ватсона. Бубу отбросило на покрышки, он дернулся и замер.

– Если хотите конструктивно обсуждать, – сказал Дмитрий, – то давайте обсуждать! Заладил – повесим, повесим! Я себя вешать не позволю! Я просто выполняю работу! И мне ваша пропаганда до лампочки! Вы вешайте тех, кто все это придумал, а не рядовых исполнителей! Мне, между прочим, самому не очень нравится этим заниматься. Но у меня на Земле семья, мне ее кормить надо! И кредиты!..

Антимусористы переглянулись.

– Я сразу понял, что это наш человек, – сказал Прохор Ильич Щукин.

– Это все масоны! – вставил Захар Дылдин, отсидевший на Земле за кражу нашатырного спирта. – Вынуждают, сучары, возить на Луну мусор! Ну, мы им скоро покажем! – Он погрозил кулаком туда, где за слоем бутылок висела их общая планета. – Сами у нас будут мусор возить! Наложим на их ложу!

– Где я? – очнулся Буба и сел. По его скафандру вновь пробежали синие искры электричества.

– Где, где? На Луне! – ответил Дылдин.

Буба насупился.

– Ну как, – спросил Ягришин Белинского, – вы согласны с нами сотрудничать?

– Я-то согласен, – ответил Белинский, – но для этого как минимум надо починить мой корабль.

– Это не проблема, – махнул рукой бородатый Щукин. – Среди нас есть механик – золотые руки, Клара Айзендрис.

Клара покраснела.

11. Космонавт Белинский любит Клару

Белинский с Кларой отправились на корабль, и пока девушка занималась ремонтом, Дмитрий ее развлекал. Клара влюбилась в Белинского по уши. Они стали близки. Занимались любовью в капсуле сексуально-психологической релаксации. Он подарил ей всю женскую часть библиотеки. Клара читала и рыдала. Она уже давно не открывала никаких книг, потому что все время занималась борьбой, и многое пропустила в литературе. Особенно мощное впечатление на нее произвела книга Курициной «Несчастная жертва». Она сказала Белинскому про нее:

– Вот что такое настоящая любовь! Ксения Васнецова ради любви стала шлюхой.

Белинский почесал затылок, думая, что ответить, и сказал мудро:

– Такие вещи здорово на меня действуют. – Он подхватил Клару на руки и потащил в капсулу сексуально-психологической релаксации.

Через пару дней корабль был готов, и Белинский полетел обратно с полной загрузкой мусора и приличной суммой в кармане.

В иллюминаторе рыжая Клара махала ему гаечным ключом.

12. Космонавт Белинский пользуется положительными плодами

Так он и летал до пенсии, перевозя мусор туда-сюда, встречаясь на Луне с Кларой, читая книги и занимаясь гимнастикой. А «Горбачев Ищет Выход» стала его настольной книгой.

Совесть Белинского больше не мучила, и денег хватало. Разумные компромиссы приносят положительные результаты.

Как-то он подумал, что логично бы было вовсе никуда не летать, а сразу выкидывать весь мусор на Земле и что надо бы предложить антимусористам такой план. Но потом передумал. Что-то здесь не сходилось.

Вечерами на Земле он выходил на веранду своего комфортабельного дома, курил и глядел на Луну. Ему казалось, что в последнее время Луна стала светить как-то немного по-другому, как-то получше стала светить.

Денис Дробышев. Будь ты проклят, Марс!

Лететь, лететь, лететь! У Ивановых сын улетел. Петровы всей семьей отбывают. Сидоровым утвердили анкеты, скоро полетят. Надо скорее улетать… Как же тошно от этих разговоров.

В детстве говорили: «Учись хорошо, а то на Марс не возьмут»; в юности – «Учись на инженера, на Марсе филологи не нужны»; и вот наконец сказали: «Прощай, любимый, я улетаю». Мне сорок лет, я отвез жену на космодром, поцеловал ее сухие губы и проводил взглядом ракету. Теперь я возвращаюсь на старой машине в свой обезлюдевший поселок. Со мной все кончено. Будь ты проклят, Марс!

Встречная полоса забита, все едут на космодром. И только я в обратную сторону. Сворачиваю с магистрали на старое двухполосное шоссе. Вдоль обочины борется с кустарником еловый лес. Борщевик уже прорастает сквозь асфальт. Природа наступает, цивилизация отступает. В салоне пахнет бензином, играет электронный джаз, перед глазами все плывет, я вытираю слезы. Эх, Ирка, Ирка.

Мы познакомились на студенческой вечеринке. Общага областного педвуза, музыка на полную громкость, винище рекой. Девочки с биофака в гостях у филологов. Ирка самая красивая. Я плету что-то про стилистику Достоевского.

– Православие, почва – все это вторично, – я горячо спорю с дрищеватым старшекурсником, который тоже положил глаз на Ирку.

– Философский пафос произведения вторичен?! Ха-ха! Это просто смешно! Ради этого и писались «Бесы». А стиль у «отца Федора» неряшливый. Повторы, инверсии, через эту кашу читателю приходится продираться. Это все знают, – старшекурсник не сдается, но я сокращаю дистанцию и угрожающе нависаю над ним.

– Нервозность, истеричность, неряшливость и есть сама цель. Именно в этой мешанине и рождается ощущение русской хтони, надсадный стон русской души. А сюжет и православие – это так, ерунда! – грассирую букву «р» так, что получается «еррррунда».

Оппонент пытается возразить, но я не даю ему шанса:

– Оставьте сюжет наивному читателю! Стиль и есть смысл! Стиль и есть идея!

– Нонсенс! – презрительно цедит сквозь зубы старшекурсник и отваливает. Ирка, понимая, что эта демагогическая дуэль в ее честь, одобрительно улыбается и тащит меня танцевать.

Мы стали встречаться: прогуливать пары и целоваться до синих губ. Вскоре пришлось пожениться, потому что комендант общежития не разрешал парням и девушкам жить в одной комнате без штампа. Свадьбу играть не стали, просто расписались. Помню, как мы пришли из ЗАГСа, молча разделись