Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Э, да что в них ценного – краски и холст, – махнул рукой король. – У моего папы был придворный живописец, так я его выгнал. Только зря хлеб ел. Помню, меня намалевал – какой-то свинтус в тапках получился.
– Вашего портрета я нигде не видел, – нахмурился Эйхгорн.
– Так я его живописцу-то на голову надел, – пожал плечами король. – Осерчал тогда сильно. Но ты не думай, со мной это не часто бывает, обычно я благодушен, как Медеор. Чего у тебя там еще интересного? Окна-то пересчитал?
– Если вместе с флигелями – двести одиннадцать, – ответил Эйхгорн.
– Что, правда пересчитал?.. – заморгал король. – Я ж пошутил.
Эйхгорн посмотрел снулым взглядом. Он потратил трое суток на эту инвентаризацию, хотя прекрасно понимал, что это просто блажь венценосного самодура. И теперь собирался предоставить полный отчет.
– Общее количество книг в вашей библиотеке – сто восемь, – зачитал он. – Из них:
– религиозного и душеспасительного содержания – 67;
– философских трактатов – 18;
– любовных романов – 11;
– сборников стихов – 9;
– научных трудов – 3.
– У меня есть библиотека?! – поразился король.
– Э-э…
– Ладно-ладно, шучу. Есть, конечно. Я же просвещенный монарх, понимаю. Книжки там всякие, культура, образование. Детям своим, вон, учителя нанял из самой Озирии – не жалко. Самого лучшего.
С этим Эйхгорн был не согласен. Он как раз сегодня познакомился и пообщался с домашним учителем дофина и инфанты – и посчитал выбор короля неудачным. Да, это действительно оказался какой-то заслуженный ученый, с кучей регалий, из известной озирской академии – а Озирия, как уже проведал Эйхгорн, слыла в этом мире оплотом знаний.
Но возраст почтенного старца приближался к девяноста годам. Он почти оглох и туговато соображал. На уроках он в основном дремал, а принц с принцессой валяли дурака.
Церковно-приходская школа и то была бы им полезней.
– Ладно, мэтр, молодец, хвалю, – подытожил король, принимая гроссбух. – Хорошо поработал. Чего б тебя еще такое заставить пересчитать?..
– Может, сразу уже все королевство? – саркастично осведомился Эйхгорн.
– Отличная мысль! – расплылся в улыбке король. – Повелеваю тебе измерить протяженность всего моего королевства и счесть всех моих подданных поголовно!
Эйхгорн хотел ответить, но слова на ум приходили все какие-то невежливые. А король улыбался так весело и довольно, что портить ему настроение не хотелось.
Поэтому Эйхгорн только молча кивнул.
Небольшая палатка на случай дождя. Теплая одежда на случай холодных дней. Одеяло. Кожаные сапоги с высоким голенищем. Котелок и термос. Столовые приборы. Табуретка. Дорожный фонарь и к нему две запасные свечи. Дальнозеркало (сломанное). Компас (на всякий случай). Лопата. Топор. Аптечка. Гигиенические принадлежности (зубная паста почти кончилась). Удочка (король подарил). Инструменты. Книга «Сто Маленьких Королевств: 701-1495». Продукты питания – три здоровых ломтя вяленого мяса, мешок картошки, мешок сухарей, пара караваев свежего хлеба, бутыль самогона, соль, сахар, брусок масла.
Также Эйхгорн прихватил кулек макарон, кетчуп и упаковку картофельного пюре. Все, что осталось от земных продуктов.
Король не торопил своего придворного волшебника, позволил собраться с толком, с расстановкой. Все-таки на этот раз предстояло произвести уже не инвентаризацию, а самую настоящую перепись населения. В сколько-нибудь крупной стране одному человеку такое не под силу, но Парибул совсем крохотный, и жителей в нем всего тысяч сорок.
Не за день, конечно, и даже не за месяц, но Эйхгорн управится. А заодно сделает то, что давно хочется сделать – измерит весь этот новый мир. Надо только отыскать достаточно обширную равнину.
В распоряжение Эйхгорна поступила ременная бричка с двумя лошадьми и кучером. В помощники он получил все того же пажа Еонека, а для безопасности к нему приставили одного из дворцовых стражников. Тримейского наемника – к счастью, не того, что когда-то плюнул в Эйхгорна.
Хотя этот тоже шуток не понимает – по роже видно.
Выехал Эйхгорн в день Железного Медведя, перед самым рассветом, когда город еще крепко спал. Кучер сгорбился на козлах, Еонек вытянулся на запятках. Стражник трюхал рядом на своих двоих – кони шли шагом, и бричка развивала едва шесть километров в час.
Впервые за долгое время Эйхгорн покинул город. По сторонам он оглядывался с любопытством, ежеминутно делая аудиозаметки. Карета тащилась по большому южному тракту, меж окружающих Альбруин полей. С восточной стороны темнела стена заболоченного леса, с западной белели меловые отложения.
Этот край называется Белодольем – здесь на поверхность выходят залежи писчего мела. Чуть ли не единственное полезное ископаемое, которым богат Парибул. Почвы тут известковые, холмы невысокие, пронизанные пустотами, что оставили текучие воды.
Когда-то на месте города был серебряный рудник. Согласно легенде, тысячу лет назад некий дворянин привязал свою лошадь Альбу к кусту на склоне холма, та копытами била землю, и в разные стороны разлеталась порода, среди которой были и обломки серебряных руд. Дворянин обогатился на добыче серебра, но рудник оказался хиленьким и уже через полвека полностью истощился. Однако к этому времени возле него уже стоял городок Альбруин, который спустя еще триста лет стал столицей крошечного королевства Парибул.
Через пару часов потянулись балки и овраги. Здесь брала начало единственная река Парибула – Малая Кинелька. Один из многочисленных притоков великой Средиземной реки.
Близ реки местность была в основном равнинная. Небольшие перелески, рощицы и заливные луга, отданные под пастбища. Периодически попадались хутора, реже – деревеньки. Крестьяне при виде королевского герба останавливались, почтительно снимали шапки.
Бричка неспешно катилась вдоль берега. Дорога извивалась параллельно руслу – повторяла каждый изгиб, каждую дугу. На воде виднелась тяжело груженая лодка – без паруса, без весел, но каким-то загадочным образом идущая против течения. Приглядевшись, Эйхгорн заметил туго натянутый канат – лодку тащил кто-то невидимый, прячущийся под волнами.
– Мэтр, а почему реки всегда извиваются? – спросил Еонек.
– А?.. – переспросил Эйхгорн, ломающий голову над загадкой лодки.
– Почему реки всегда извиваются? – повторил паж. – Вот равнина же – чего ей прямо-то не течь?
– Реки начинают течь по прямой, но со временем накапливают все больше искривлений, – ответил Эйхгорн.
– Но почему?
– Потому что если течение где-то по какой-то причине хоть чуть-чуть искривилось, искривление уже не исправится, а будет только расти.