Девушка поджала губы:

– Как, еще правила? Ну что ж. Тогда честность. И на этом я буду настаивать.

Кит от неожиданности едва не поперхнулся.

– И за каждой трапезой будем говорить честно, но лишь о чем-то одном.

– Решено.

Он поднял бокал и чокнулся с девушкой.

– Расскажи мне про Англию, – попросила Меган.

– Если пообещаешь взамен поведать мне какую-нибудь древнюю быль из тех, что ты собираешь.

Граф откинулся в кресле, предвкушая рассказ, завороженный мурлыкающим шотландским акцентом девушки, сменой выражений на ее лице, выразительной жестикуляцией и колдовскими звуками ее смеха…

Несколько часов минули как одно мгновение. Поднявшись из-за стола, Кит осознал вдруг, что никогда в жизни так не наслаждался ужином. И дело было тут вовсе не в еде или вине, которые были превосходны.

Дело было в Меган Макнаб.

Киту снилось, что он плавает. И не один, а с Меган… Их руки и ноги переплетаются в воде, ее темные волосы колышутся на волнах, словно водоросли, ее губы прижимаются к его губам… Они оба такие горячие, а вода почти ледяная…

Вздрогнув, Кит пробудился. Один, в своей постели. В своей хижине. Он коснулся простыней, ожидая, что они промокли от озерной воды, но они были сухими в свете луны, к тому же шатром топорщились поверх бедер… Кит потер рукой лоб, перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку, пытаясь усмирить мощнейшее возбуждение.

Но тщетно. Образы его сна стояли перед глазами. Кит ощущал аромат верескового мыла – ее аромат – на своей коже, вспоминал поцелуй из своего сна, пахнущий виски совсем как тот на ярмарочной площади. Он прокрутился в постели до самого рассвета, затем поднялся и торопливо оделся, опасаясь, как бы Меган вновь не застала его обнаженным. Потому что на этот раз противиться искушению он бы точно не смог…

А когда встало солнце, Кит был уже на полпути в Инвернесс.

Меган предусмотрительно явилась в Глен Дориан на целый час позднее, чем накануне. Она надеялась, что Кит к этому времени уже встанет, оденется и готов будет принять гостью. Однако, к великому ее удивлению, никто не ответил, когда она постучала в дверь.

– Кит? – позвала девушка, но ответа не последовало. Она поглядела в сторону замка, подумав, что он, скорее всего, там и уже занят работой. Вчера он возвратился оттуда покрытый грязью и очень довольный…

Интересно, чем Кит занимается там целыми днями? Меган поджала губы, чувствуя себя несправедливо обиженной. Увы, ей не суждено об этом узнать, ведь Кит запретил ей даже одной ногой ступать за ворота старого замка…

Она сидела на скамейке и печально глядела в сторону развалин, искоса наблюдая за резвящимися в озере выдрами, надеясь, что Кит покажется… однако его все не было. Похоже, она решительно его не интересует!

Меган решительно распахнула дверь и вошла в хижину. В комнате было прибрано, но постель оставалась незастеленной. Девушка решила это исправить, но как только она коснулась простыней, запах Кита опьянил ее, и голова у нее пошла кругом. Она вновь прижала к лицу подушку, на которой ночью покоилась его голова, вспоминая его, распростертого на этом ложе… Вспоминая, как он смотрел на нее… Внезапно ее тело охватила дрожь, и девушка, ахнув, выронила подушку, устыдившись своих грязных мыслей. Вдруг ей почудилось, что кто-то тайком за ней наблюдает – вздрогнув, она обернулась как ужаленная, но никого не обнаружила. Она была тут совсем одна… и это ее сильно разочаровало.

Меган принялась протирать глаза, пытаясь овладеть собой. Она плохо спала ночью – видимо, этим объяснялось ее странное состояние. Ее одолевали томные и душные сны – Кит плавает нагишом в озере, затем идет к ней по склону холма, с кожи его каплет озерная вода… В ее сне он заключал девушку в объятия, целовал ее – и она страстно отвечала на поцелуи. Поутру Меган проснулась с бешено колотящимся сердцем, тело ее пылало, руки и ноги мелко тряслись. Она твердила себе, что мужчина, так тревоживший ее во сне, – это Ичэнн, однако… Ичэнн никогда в жизни так ее не целовал! Никто и никогда так не целовал ее… Меган дотронулась до своих губ, вспухших и пылающих, и прокляла свое живое воображение. Нет, совсем не так она целовалась с Ичэнном! Они просто бестолково прижимались губами друг к другу, неистово обнимаясь… Да, эти поцелуи были приятны, но вовсе не пробуждали в Меган того смутного, тревожного томления, которое мучило ее во сне.

Стремглав выскочив вон из хижины, Меган жадно вдохнула свежий воздух, и мало-помалу мысли ее начали проясняться. Девушка поспешила вниз, к своему охотничьему домику – там она сможет подремать, или что-то написать, или подумать, как вести себя с Китом вечером, за ужином, – ну, чтобы не краснеть и не выглядеть круглой дурочкой… В конце концов, чтобы не кинуться ему на грудь в надежде изведать наяву эти дивные поцелуи, что сродни пламени, а не воздуху…

В Инвернессе, в конторе Ангуса Гранта было темно и сильно накурено, потолки тут были низкие, а столы завалены валяющимися в беспорядке стопками бумаг. К тому же тут и там стояли графины с виски. Нервно барабаня пальцами по колену, Кит ждал появления солиситора. Клерк сообщил ему, что хозяин отлучился, чтобы позавтракать, но пригласил его светлость войти и подождать, затем предложил посетителю чаю, а сам отправился домой к мистеру Гранту, чтобы его поторопить.

Спустя полчаса в дверях появился запыхавшийся клерк, а следом за ним – мистер Грант собственной персоной.

– Доброе утро, милорд! Надеюсь, у вас все благополучно?

– Смею вас уверить, вполне, – отвечал Кит. – Однако у меня есть к вам ряд вопросов.

Сев за стол, Грант внимательно взглянул на собеседника:

– По поводу Глен Дориан? Уж не случилось ли там часом чего-то… ну, скажем так, сверхъестественного?

– Ну это как посмотреть… – Кит сделал вид, что не понял намека. – Я совершенно уверен, что долина – идеальное место для выпаса крупного скота и овец также – и не понимаю, отчего там нет пастухов со стадами.

Грант откинулся на спинку стула:

– Ну… там были когда-то пастухи, но давно, очень давно… Люди, некогда там жившие – Макинтоши – были изгнаны.

– Изгнаны?

– Да. Объявлены изменниками после битвы при Каллодене и изгнаны. Безжалостно. Хижины их сровняли с землей, замок сожгли дотла, а коров и овец увели.

Кит тотчас припомнил рассказы о том, как правительственные войска после битвы шли маршем через всю Шотландию, ища последних беглых якобинцев, а попутно грабя, насилуя и разрушая все на своем пути. Боже правый, неужели Натаниэль Линвуд был таким же?…

– Понимаю. Но отчего они не вернулись в родные места?

– Позволю себе предположить, что возвращаться было просто некому. Большинство мужчин из Глен Дориан были арестованы, многие… в общем, даже хуже. Леди Майри Макинтош с горсткой тех, кого ей удалось спасти, бежала в горы. И она поклялась, что вернется, чтобы дождаться возвращения мужа, и сдержала свою клятву… Одна беда: возвращаться-то было, по сути, некуда. Не было более в Глен Дориан ни овец, ни коров, ни людей.