— Там… в ящике… револьвер. Возьмите его! — приказал Ратлидж.

Клерк замер на месте, переводя взгляд с Ратлиджа на Гудинга и обратно: Ратлидж неуклюже наклонился над столом, Гудинг пытался вырваться и шире выдвинуть ящик.

— Да возьмите же револьвер! — снова приказал Ратлидж, на сей раз таким голосом, каким посылал своих испуганных солдат в атаку.

Клерк подбежал к столу, встал между ними в тот миг, когда Ратлидж выпустил ящик, и сунул руку внутрь. Лицо у него побелело, руки дрожали, но он не сводил взгляда с Ратлиджа, ощупывая то, что лежало внутри. Гудинг перестал сопротивляться и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза.

Клерк достал из ящика револьвер — старого образца, но не менее смертоносный, чем если бы только что приехал с фронта. Молодой человек держал револьвер так неуверенно, что Гудингу не составило бы труда его отнять. Глаза у Гудинга широко раскрылись и потемнели. Ратлидж выхватил револьвер из дрожащей руки клерка и соскочил со стола, едва не опрокинув собственный стул.

Гудинг потер запястье — Ратлидж заметил на нем следы от своих пальцев, уже начинающие краснеть.

— Лучше бы так, чем в петлю…

В досаде инспектор ответил:

— Лучше бы вы достали его до того, как я вошел в кабинет.

Криво улыбнувшись, Гудинг ответил:

— А я надеялся…

Ратлидж не стал надевать на него наручники. Он лишь сказал:

— Пойдемте со мной.

Гудинг взял свое признание, аккуратно сложил и попросил младшего клерка найти конверт. Когда молодой человек протянул ему конверт, Гудинг положил туда признание и отдал клерку связку ключей. Отдав конверт Ратлиджу, попросил:

— Ради всего святого, пойдемте.

Он шагнул к двери. Младший клерк, по-прежнему стоявший у стола, обратился к Гудингу:

— Но, сэр… как же так?

— Позвоните мисс Френч, — распорядился Ратлидж. — Расскажите ей, что произошло.

Следом за Гудингом он вышел на улицу, к своему автомобилю. Не говоря ни слова, Гудинг сел и стал ждать, пока Ратлидж заведет мотор рукояткой.

Когда они ехали по улицам Сити, Ратлидж сказал:

— Вы ведь понимаете, если вы солгали, все очень быстро выяснится… потому что трупы совсем не там, где вы говорите.

— Если бы я умер, полицейские решили бы, что я забрал тайну их местоположения с собой в могилу. Так я и собирался поступить.

Наивно — да, но, если дело будет закрыто, станет ли Скотленд-Ярд транжирить людей и время на поиски мертвецов? Мисс Френч, конечно, может и дальше давить на полицию, призывая найти трупы брата и кузена, но, в конце концов, в истории Скотленд-Ярда можно найти очень много нераскрытых дел.

Живого Гудинга можно допрашивать снова и снова. Ловить на противоречиях, загонять в ловушку. Устав, он может, сам того не желая, бросить тень на свою внучку, на то, что она могла знать, и все больше подвергать ее опасности. Ему придется постоянно сохранять ясную голову, придется напрягать мозги, то есть буквально идти по лезвию ножа, чтобы оговорить себя, но не Валери.

Хэмиш заметил: «Если бы он застрелился, виноватым сделали бы тебя». И Ратлидж с ним согласился, потому что у него не было улик, которые оправдывали Гудинга.

«Кого ты больше хочешь оправдать — дедушку или внучку?»

Гудинг попросил:

— Пожалуйста, предупредите Валери… Полицейские будут говорить ей ужасные вещи и запугают ее своими угрозами. Вряд ли мне позволят повидаться с ней. Я очень ее люблю, а то, что я сделал, сделал ради фирмы.

— Вряд ли меня снова пошлют в Эссекс. Но, если пошлют, я постараюсь ее подготовить.

— Да. Что ж… Тут уж ничего не поделаешь. — Впереди показалось здание Скотленд-Ярда. — Что вы теперь будете делать?

— Поеду туда, куда меня пошлют… — Помолчав, Ратлидж посоветовал: — Если вы знаете, где зарыты трупы Френча и Трейнора, скажите сразу. Иначе на вас начнут давить, используя мисс Уитмен. Ее отец еще жив?

— К сожалению, нет. Его корабль затонул где-то у побережья Ирландии за месяц до конца войны. А его брат погиб во Франции. Он был врачом. У него сдало сердце.

Значит, ей не на кого рассчитывать.

— Сделаю что смогу, — пообещал Ратлидж.

— Она невиновна! Какую бы ценность вы ни придавали платку как улике, она ничего не сделала! — Гудинг заговорил быстро, пытаясь договорить, пока еще работает мотор. — У нее не было причин убивать Трейнора!

Они прибыли к месту назначения. Ратлидж вылез первым и помог арестованному выйти из машины. За то время, пока они добирались сюда из Сити, Гудинг как будто состарился на много лет. Выходя, он споткнулся о бордюр, хотя и пытался не показывать, как ему страшно.

Ратлидж подумал: не забыть предупредить, что старик пытался покончить с собой. Он распахнул дверь, кивнул дежурному сержанту и принялся диктовать все, что положено. Гудинг был арестован по обвинению в убийстве.

После того как с формальностями было покончено и Гудинга увели, Ратлидж пошел к себе в кабинет, сел за стол и стал смотреть в окно.

Он верил, что Маркем старается изо всех сил. Он хочет как можно скорее раскрыть все попадающие к нему дела. Но Йорк — совсем не Лондон. Скотленд-Ярду приходится заниматься не только тяжкими преступлениями, совершенными в столице. В их ведении также тяжкие преступления, совершенные в других графствах.

Хэмиш спросил: «А если ты ошибаешься и Гудинг — в самом деле тот, кого вы ищете?» Должен быть способ это выяснить.

Ратлидж встал из-за стола, спустился к машине и помчался в Суррей, в имение Беннетов.

Миссис Беннет он застал дома; игра в крокет давно закончилась, снимки были сделаны и, скорее всего, появились в газетах, согласившихся напечатать хвалебные статьи об эксперименте Беннетов. Правда, сам он никаких статей о них не видел.

Миссис Беннет приняла его радушно, сообщила, что он приехал как раз к чаю, и позвонила. Ратлидж снова выслушал ее рассказ о том, что нужно помогать тем, кто полностью оплатил свой долг перед обществом и заслуживает второй попытки, чтобы исправить то зло, которое они причинили обществу, и снова занять в нем достойное место.

— У большинства ваших помощников криминальное прошлое, — сказал он, когда миссис Беннет наконец смолкла. — Мистера Диаса поместили в психиатрическую лечебницу после того, как он вломился в чужой дом, в котором, помимо взрослых, жили и дети. К счастью, дети в то время спали наверху. Он считал, что хозяева обидели его, но не стал предъявлять свои претензии как положено, по закону. Нет, он взял с собой нож и решил разобраться со своими обидчиками самостоятельно. Хотя он не имел никаких законных оснований что-то требовать от них, он решил, что с ним поступили несправедливо. И поэтому решил отомстить.